***Данил Нанастюсердитович***

Я всегда думал, что хорошо разбираюсь в девушках. Но что творится у неё в голове, мне совершенно непонятно. То она соблазняет меня, то игнорит. Я столько раз предупреждал её, что не стоит играть со мной, но она упрямо продолжает делать то, что ей вздумается. Ну что ж. Пора бы проучить эту несносную девчонку.

Она продолжает делать вид, что меня не существует. Смеётся и веселится с одноклассниками.

Пусть.

Танцует дурацкий танец с прыщавым Стожаровым.

Ладно.

Я не ревную. Нет.

Но когда этот заносчивый дрыщ тыкает своим грязным пальцем в её брошку на груди, спрашивая:

– Это Swarovski?

А она, смеясь, отвечает:

– Нет. Обычная бижутерия.

Клянусь. Мне хочется оторвать ему руки, а с неё сорвать платье и унести подальше… Нет. Сперва унести, а потом сорвать платье.

– Данил Романович, потанцуем? – схватив за руку, Трескова тянет меня на танцпол. Она уже настолько пьяная, что едва стоит. Сомневаюсь, что у неё получится танцевать.

– Нет, – отвечаю вежливо, но мой тон не оставляет ей никакой надежды.

– Почему? – Она капризно дует губки. – Я уже окончила школу. Вы можете себя не сдерживать.

Точно. Я не должен себя сдерживать. Она дразнит меня, и я дам ей то, что она заслужила. Сдвинув Лену в сторонку, я уверенным шагом направляюсь туда, где на широком плетёном диване возле бассейна сидит Настя с парочкой друзей и попивает шампанское.

– Добрый вечер. – Мой путь внезапно преграждает Настин папа. Я так увлёкся, что весь вечер не замечал никого, кроме неё.

– Добрый вечер, Алексей Викторович, – здороваюсь и получаю сильное до хруста костей рукопожатие.

– Знаешь, – ткнув в меня пальцем, он залпом осушает стопку с водкой, и, судя по интонации голоса, это не первая его рюмка. – Ты мне сразу не понравился! И не видать тебе второго шанса, если бы не эта замечательная женщина! – Он обнимает за талию Настину маму, а затем берёт из её рук ещё две стопки. – Ну что, боец? Съел холодец? А теперь выпей полтец!

Заливаясь хохотом, он протягивает мне полную рюмку. Пью я редко, а водку не пью вообще, но, как говорит мой папа, «кто военному откажет, того бог накажет!», поэтому выпиваю одним глотком. Настин отец хохочет ещё больше и хлопает меня по плечу. Похоже, я нравлюсь ему всё больше.

– Я прошу прощения, но мне нужно отлучиться, – вежливо улыбаюсь я, замечая, как он подаёт знаки супруге, чтобы она принесла ещё выпить. – Мне за порядком нужно следить.

– Дисциплина прежде всего! – понимающе кивает Алексей Викторович.

Эх. Знал бы он, какие методы воспитания я собираюсь применить на его дочери…

Я иду к диванчикам, но моя Настя уже отправилась танцевать. Почему я не могу подойти к ней, взять за руку и поцеловать у всех на виду? Издали наблюдаю, как она соблазнительно двигает бёдрами под музыку. Как, подпевая, проводит ладонями по талии вверх, задерживаясь на груди, и, запустив руки в русые волосы, отбрасывает их назад. Локоны подпрыгивают в такт музыки и падают на плечи. Что же ты делаешь со мной? Искушаешь моё терпение. На секунду она ловит мой жадный взгляд и смущённо опускает ресницы, замедляя движения, нарочно делая их ещё более сексуальными. Что же ты хочешь, малышка? Скажи мне. Позволь мне попасть в твой плен.

Словно читая мои мысли, она, прошептав что-то Ивановой на ухо, направляется в сторону туалетов.

Я мягкой походкой опасного хищника следую за ней. Ей ни за что не скрыться от меня. Теперь настала моя очередь поиграть с ней.

Каждый туалет в ресторане «Оушенруф» как отдельная маленькая комнатка, и их достаточное количество, так что в небольшом холле перед входом совсем нет людей. Стою только я, поджидая свою жертву.

Как только Настя выходит, я снова вталкиваю её внутрь, и прежде чем она успевает что-либо сказать, закрываю рот поцелуем. Не надо слов. Ты и так знаешь, чего я хочу. И, похоже, наши желания совпадают. Она запускает свои пальчики в мои волосы, а свой язычок в мой рот. Я, крепко обнимая её за талию, подсаживаю на мраморный выступ. Она послушно обхватывает меня ногами и поспешно расстёгивает рубашку. Я завожусь настолько быстро, что мне кажется, я вот-вот взорвусь от возбуждения. Опасаясь финишировать раньше времени, я вспоминаю все формы неправильных глаголов и глажу сквозь ткань платья её прекрасную грудь.

– Ого! – удивлённо восклицает застывшая на пороге Трескова. Мы с Настей в ужасе понимаем, что дверь за собой так и не закрыли. Она закрывает глаза и старательно трясет головой. – Бррр. Фух. Вот это я напилась! Такой бред уже мерещится!

Не дожидаясь, пока она закончит свой ритуал трезвления, я подскакиваю к двери и захлопываю её прямо перед носом блондинки, закрывая на замок. Ручку вяленько дёргают с той стороны, а потом я слышу удаляющийся цокот каблуков. Кажется, пронесло.

– Почему ты всегда нас подставляешь? – Как я ни стараюсь, вспышку гнева мне уже не унять.

– А почему ты никогда со мной не советуешься? – Её глаза пылают искренней обидой. Мне кажется, что она вот-вот расплачется.

– Если ты опять про ту дурацкую четвёрку…

– Нет! Ты во всём всегда поступаешь только так, как САМ хочешь! А я… я чувствую себя просто… безвольной… куклой… – ну вот. – Она всё-таки начала плакать. Как же я не люблю разборки с пьяными плачущими девушками.

– Настя. Ну что ты такое говоришь? – Я нежно обнимаю её плечики и прижимаю шмыгающий носик к своей груди. Да уж. Не о таких объятиях я мечтал. – Я же люблю тебя.

Универсально примиряющая фраза во всех конфликтах, похоже, не работает. Она продолжает шмыгать носом и что-то неразборчиво бубнить. Я наклоняю голову, чтобы хоть что-то расслышать.

– …забронировал нам номер, а меня даже не спросил…

– Я хотел сделать тебе сюрприз. Ты же любишь сюрпризы?

– Да. Но ты мог бы…

– Ты же, наверно, устала. Хочешь отдохнуть, посидеть, полежать.

– Угу. У меня уже мозоли от этих каблуков.

– В-о-о-т. Хочешь, я тебе массаж ножек сделаю?

Она поднимает на меня свои глаза, которые светятся радостью и предвкушением, и довольно кивает. Кажется, пришло время менять универсально примирительную фразу.

Мы осторожно выходим и идём в номер, сохраняя дистанцию, чтобы не вызывать подозрений.

В холле, где нас уже никто не увидит, я беру её за руку. В лифте мы уже начинаем целоваться, и возникает ощущение, что до номера мы так и не доберёмся. Схватив её на руки, я уже просто бегу по коридору. Её шепот обжигает мои уши и шею. Она хочет меня, а я не хочу, чтобы это желание угасло.

Вломившись в номер, я бросаю её на кровать и напрыгиваю сверху, быстро избавляясь от внезапно ставшего жарким и тесным костюма. Затем я стягиваю платье с неё, покрывая тело поцелуями, уделяя особое внимание груди, которая просто сводит меня с ума и превращает член в камень.