– Вскоре после того, как большинство родни собралось у высокого стола, Эйнар надрался до положения риз, и его вместе с молодой супругой было решено препроводить в отдельное помещение. Собственно, сюда. Конунг и второй ярл вернули вам свои топоры, вы снова заперли оружие в сундук. В тот момент с вами кто-нибудь был?

– Бьорн, – без запинки ответил ярл. – Жених моей Дагмар. Помог топоры подержать, пока я с ключами возился. И ежели ты опять подозрение имеешь – дак возьми у Бьорна тогда и спроси, закрывал я тот клятый сундук или нет!

Ивар поспешил его успокоить:

– Я уверен, все было, как надо. Оставим в покое сундуки – вечер кончился, и молодых повели сюда. Выходили мы всей толпой, так что этот момент меня не интересует. Но мы с женой расстались с остальными еще на крыльце. На брачное ложе молодых мы не провожали. Так что хотелось бы знать…

– А чего там знать? – удивился Гуннар. – Эйнара внесли, на постель уложили, Ингольф дочери велел дверь запереть – да и все. Остальное уж нас не касалось.

– Гхм. Понятно. И что вы все делали дальше?

– Вернулись в дом, – пожал плечами тот. – Астрид с Тирой сразу от порога разошлись по постелям. Рагнар к жене ушел. Харальд с нами не ходил, понятно, давно дрых как сурок. Ингольф жене с сыновьями тоже велел ложиться – мы втроем посидеть хотели. Еще с полкувшина уговорили под разговор, да и завалились спать.

– Вы сидели втроем – разошлись тоже втроем?

– Ну да, все уж спали. Олаф светильники тушил.

– Ясно. Что было потом?

– Я пришел к жене да лег. Ночью ничего не слыхал. Проснулся ближе к полудню – тогда все и узнал…

Ивар, машинально кивая, смотрел в одну точку.

– Да-да, – пробормотал он наконец и, уцепив лежащий в стороне от остальных лист с какой-то схемой, подвинул его к краю стола. – Взгляните сюда, пожалуйста. Это план большого дома. Вашей семье предоставили спальные места в самом конце? Здесь?

– Да, – скользнув глазами по рисунку, ответил Гуннар. И для верности ткнул в пергамент пальцем. – Вот, правый угол, Рагнара с женой половина. В левом Ингольфа с родней устроили. Олаф со своими домашними спал тут. – Толстый палец ярла сполз вниз от правого угла. – Его бойцы, стало быть, до самой двери растянулись. Эйнарова сотня напротив них, слева. Ниже – слуги, кажется…

Советник с уважением посмотрел на Гуннара – зрительная память у ярла оказалась завидная – и аккуратно вернул лист на место.

– Благодарю, – сказал он. – Надеюсь, наша беседа пойдет на пользу делу. Но прежде чем я вас отпущу, хотелось бы задать последний вопрос. Как вы думаете, ярл, кто мог желать смерти дочери Ингольфа Рыжего?

Гуннар не медлил с ответом ни секунды.

– Никто! – просто и коротко сказал он. – Никто из тех, кого я знаю!

Следующим на допрос вызвали Харальда. Старший из сыновей Олафа, не дожидаясь особого приглашения, закрыл за собой дверь и, в два широких шага оказавшись у стола, опустился на табурет. Повернулся к лорду Мак-Лайону:

– Слушаю.

Да, Харальд был плоть от плоти своего отца. Всего одно короткое, равнодушно брошенное слово сразу давало понять собеседнику, кто здесь хозяин. Если Ингольф Рыжий подавлял своей личностью, распространяя ее почти магнетическое влияние на окружающих и заставляя их наперекор себе поступать так, как он того желал, то Харальду это было откровенно чуждо. Он не возвышался над толпой, он предпочитал находиться в стороне. И в четко обозначенных границах, за которые чужим ходу не было. Ивару внезапно вспомнились собственные недавние рассуждения о том, что он-де «гончая, а не волкодав»… Да, он ею и был, а вот старший брат Эйнара – как раз напротив. Цепной пес, который всегда настороже, как бы мирно и расслабленно он при этом ни выглядел. Верный союзник, но страшный противник? Определенно.

Поймав на себе вопросительный взгляд Харальда, королевский советник поспешно уткнулся глазами в бумаги и, оставив в покое анималистические сравнения, прочистил горло.

– Благодарю, что согласился помочь, – сказал он, чтобы хоть как-то начать.

– Это мой долг, – равнодушно отозвался сын конунга.

– Тогда приступим. – Ивар чуть отодвинулся от края стола и посмотрел в лицо норманну. – У вас с Эйнаром хорошие отношения?

– Он мой брат.

«Мой брат, мой долг… у него чувства-то есть вообще?»

– Знаю, – терпеливо сказал лорд. – Но я спрашивал не об этом. Если бы кровное родство было гарантом взаимной любви и понимания, мир превратился бы в утопию. Вы с братом близки или нет?

Харальд нахмурился.

– Мы никогда не были друзьями, – все-таки сказал он. – Эйнар – младший. Но он хороший воин и предан дому. Я ничего против него не имею.

– Однако его строптивости в известном вопросе ты не одобрял?..

– Сестра Сигурда? Обычная блажь. Эйнар уперся только из-за того, что отец был против. Жены лучше Хейдрун ему было не найти.

– Откуда такая уверенность?

– Он младший сын, лорд. Чудо, что Ингольф вообще согласился отдать за него дочь!

Ивар откинулся спиной на стену и задумчиво прикрыл веки:

– Действительно, чудо. Было бы куда логичней выдать Хейдрун не за младшего, а за старшего, так ведь?

Сквозь опущенные ресницы лорд с удовлетворением отметил, как его собеседник подобрался на стуле. Отлично. Удар вслепую достиг цели. Но так просто эту цитадель не возьмешь.

– Сдается мне, – словно рассуждая вслух, продолжил первый советник, – Рыжему не было особой разницы, кого из сыновей Олафа он назовет зятем. Средний сын конунга женат, и супруга его по сей день пребывает в добром здравии. А ты вдовеешь уже полгода. Чем же, интересно, двум отцам так не угодила твоя кандидатура?

– Спроси у них, коль интересно, – без эмоций произнес норманн. Ни один мускул не дрогнул на его бронзовом от загара лице, но главу Тайной службы это нарочитое спокойствие не обмануло. «В яблочко, – с долей самодовольства подумал он. – Жаль, глубже сейчас не копнуть – пес может и броситься».

Ивар отстранился от стены и уткнулся локтями в столешницу:

– Ты знал Хейдрун ранее?

– Да. Еще ребенком.

– Она тебе нравилась?

– Она была славной девушкой, – на этот раз без всякого внутреннего напряжения ответил Харальд. – Красивой, веселой, нашего круга. И она любила моего брата.

– Увы, это чувство было односторонним, – вполголоса протянул лорд Мак-Лайон. – Эйнар, надо думать, говорил тебе об этом?

– Говорил. И не только мне. – Харальд умолк на мгновение, буравя пол мрачным взглядом. А потом резко вскинул голову. – Слишком много он трепал языком, вот что! За это и поплатился. Эйнар никогда не думает о последствиях, привык поступать так, как ему хочется, и поэтому…