И еще он вдруг скорее ощутил, чем услышал, скрежет сверла, проникающего в стык плит извне. Это снаружи кто-то подступился с буравом. Или пытался подступиться.

Но толчок уже было не остановить. Ежи вышиб плиту плечом и вывалился вместе с ней, буквально налетев на стоящего у изножья башни человека, сгреб его в объятия, ткнувшись лицом в его лицо, как для поцелуя…

В его лицо? В ее лицо!

– Меня зовут Орыся, – прошептала она. – Мы еще не на воле. Но так – правильно. А теперь разожми свои лапы и слезь с меня, пока тебя не загрызли!

– Кто? – ошеломленно пробормотал Ежи.

– Точно не я. Но есть тут один, кто прямо-таки жаждет тебя загрызть. Так что лапы прочь и слезай – медленно, осторожно…

И вдруг, зажмурившись, быстро поцеловала его.

Воздух тут, снаружи, был слаще, что ли? И звезды с луной ярче? Ну, луна в темницу старалась не слишком-то и заглядывать.

Или просто так казалось после неволи?

Недавние пленники ошарашенно и даже с некоторым удивлением оглядывались вокруг, вдыхая полной грудью свежий, пропитанный иными, не тюремными ароматами, воздух. Свобода!..

Даже на слух это слово столько всего в себя вбирало, столько значило, что нет и не будет его важнее на свете. Особенно для них, после всех злоключений, с ними случившихся, после столь ненавистного плена. Свобода!..

И Ежи, и Тарас словно опьянели: голова кружилась похлеще, чем от вина. Но такое было обоим в радость, нисколько о том они не жалели.

Свобода!..

Но ведь еще не настоящая, не полная, так же? Разия, Орыся то есть, она ведь сказала: «Мы еще не на воле».

Девушка, тоже сама не своя от удачно начавшегося побега, нашла в себе силы произнести твердо и решительно:

– Потом надышитесь. Сейчас спешить надо. Молотки не забудьте, оба, и два зубила тоже! А пока не пройдем Грозную башню и не доберемся до байды, даже думать не смейте о свободе!

И то верно. Многие поплатились головой, преждевременно радуясь, что сумели избежать той участи, которая была им уготована. И неважно уже, отчего это произошло – то ли по неосторожности, что чаще всего бывает, то ли по неопытности, то ли по прихоти судьбы. Пусть последняя к ним теперь и благоволит, но это вовсе не значит, что допустимо расслабиться, слишком рано поверив в успех задуманного. Поскользнуться можно и на последней ступеньке.

Она не поняла, отчего Тарас после ее слов о байде словно остолбенел, а Ежи, покачав головой, заметил: «Видать, нас обоих и вправду спасет кнеж Дмитрий, суденышко легкое, неуловимое». Но казак тут же нахмурился.

– Почему нет Михримах? – почти в полный голос выкрикнул Тарас.

– Она должна ждать нас снаружи, возле Грозной башни, – уверенно ответила Орыся, но что-то с этой уверенностью было не до конца ясно: может, даже ей самой. Показала на корзинку: – Видишь, ее Хаппа со мной…

– Ну?

– Хвост в кольцо гну! – Девушка мгновенно ощерилась: она все же была по-прежнему та самая младшая близняшка, которая совсем недавно резко отказалась назвать свое имя. – Неясно разве: она без своей собаченьки бежать не согласится! Как я – без своего Пардино.

И торопливо погладила Бея, который вдруг начал проявлять беспокойство: чуял, что хозяйка волнуется не напрасно. Он ощущал это тем своим звериным чутьем, которое не обоняние, но вообще невесть что.

Однако и простым чутьем Пардино уловил нечто такое, чего здесь не было буквально минуту назад: в воздухе витал запах опасности. Или ее предвестие. Для него это было одно и то же. Усы Пардино встопорщились, глаза сузились, и даже ласковая рука Орыси на загривке мало что могла тут изменить.

Ни Ежи, ни Тарас не выказали при виде Пардино-Бея такого уж откровенного удивления или, что, по мнению Орыси, даже в этой спешке было бы еще естественнее, – восхищения. Страха, правда, тоже не выказали, но такого она от них и не ждала вовсе. И тот, и другой рысей в свое время повидали, пускай не совсем таких, но для парней это была прежде всего большая кошка. Да, опасная, но не более того: медведь или стая волков куда как опаснее, и что? Поэтому бывшие узники и внимания уделяли Бею как большой кошке – с хозяйкой и ладно, той виднее.

– Значит, он с нами? – все же спросил Ежи.

– Обязательно! – В ответе Орыси даже намека не было на «не знаю» или «там видно будет».

Казак нес замотанные в плащ инструменты, поэтому корзинку с песиком подхватил шляхтич. И побежали – впереди Орыся с Пардино-Беем на поводке, следом они.

Бежали ходко, хотя и поглядывали по сторонам: не покажутся ли вдруг, откуда ни возьмись, вездесущие стражники? Мысли такие были у обоих побратимов (только у Тараса еще и Михримах из головы не выходила), поэтому и смотрели вокруг в четыре глаза.

И все же как ни осторожничали, как ни молили бога проскользнуть незамеченными, не получилось. Судьба вдруг повернулась тылом, сменив благожелательность на своенравность. Да кто бы и сомневался, что ей, стерве переменчивой, это в охотку!

Путь Орыся держала вплотную к ограде Звериного Притвора, мимо дворцового парка, собираясь миновать его по самому краешку, среди густых кустов и низких крон деревьев. И все бы, наверное, получилось, да кто же знал…

* * *

В парке как-то сразу стало многолюдно.

Бежавшая впереди Орыся, увидев вдруг чуть ли не перед собой Рустема-пашу со свитой, только и смогла, что вскрикнуть от неожиданности. То есть она еще постаралась остановиться на полушаге, но Пардино-Бей при этом продолжал нестись вперед (что ему эта незначительная помеха: подумаешь, люди стоят!), и поводок рывком натянулся так, что девушка не удержалась на ногах. Когда она упала, поводок выскользнул из рук и заструился по траве серебряной змейкой, как живой.

Падая, Орыся еще успела заметить рядом с пашой девичью фигуру – и поняла, что это сестра. О, Аллах! Что она тут делает?!

И что тут делает Рустем – сейчас, в столь неурочный час?! Конечно, он, предполагаемый и грядущий зять султана, вполне мог оказаться во дворце именно по случаю праздника, но…

А потом время остановилось, распавшись на отдельные куски-мгновения, и каждый из них вдруг зажил своей самостоятельной жизнью. Впрочем, смерти в них тоже хватало.

Ежи и Тарас все же были воинами. Были – и стали ими прямо сейчас, вмиг оборотясь из беглецов бойцами.

Охрана Рустема-паши состояла из четырех человек, и были то люди опытные, которые как-никак важного человека оберегают. Да только неспешная, вялотекущая и спокойная служба при Рустеме-паше тоже наложила свой отпечаток на его сопровождающих, и отпечаток неблагоприятный, ибо причина для такого была веская – от какого шайтана охранять казначея? Кто осмелится? Да еще здесь, в сердце сердец Блистательной Порты, во дворце посреди столицы? На чинной праздничной прогулке с его невестой, которая знаете, чья дочь?