— Грейс! — окликнула ее темная фигура, благоговейно сняв перед нею шляпу.

— Мэтт?! — изумленно воскликнула Грейс, чуть ли не задыхаясь. Как он попал сюда? Как он вообще узнал, где она живет?

— Привет, — сказал он. — Завтрак готовишь?

— Что ты здесь делаешь?..

— Не знаю, — сказал Мэтт. — Просто пришел поздравить тебя с Новым годом.

Грейс была готова расхохотаться; она до сих пор не верила собственным глазам.

— А как же твоя… невеста? И где ты взял эту лодку?

— А я звонил в местный яхт-клуб на прошлой неделе. Я сказал им, что хочу сделать сюрприз любимой женщине, поэтому мне нужна весельная лодка.

— Любимой женщине?! — Грейс чувствовала себя как в тумане — так, наверное, чувствовал себя Мэтт, когда очнулся в больнице и увидел ее.

— Я давно уже вынашивал эту идею, — сказал Мэтт. — Наверное, она пришла ко мне во сне. По правде сказать, с тех пор как ты уехала из Эхо-Фоллс, я чувствовал себя хреново. Как собака себя чувствовал. Собака, покусанная клещами.

— Как кто?..

Мэтт начал грести, пока лодка не ударилась в слякотный берег всего в нескольких футах от деревянных столбов, подпиравших веранду. Тогда он вылез из лодки, наступив сапогами в чавкающую грязь, надел перчатки и смерил взглядом столб.

— Ты что делаешь? — спросила Грейс.

— Тысячу лет не лазил по деревьям, — сказал он, потом ухватился руками за столб, нашел ногами какое-то углубление и начал взбираться вверх с проворством десятилетнего мальчишки. Добравшись до верхушки столба, он ухватился за край веранды, подтянулся и, как обезьянка, вцепился в вертикальные столбики перил. Одним махом он перекинул свое тело через перила и уже через какое-то мгновение стоял перед Грейс. Лицо его сияло в предрассветной мгле радостной улыбкой.

— Ну, здравствуй, Грейс!

— Ну, здравствуй, Мэтт! — сказала Грейс.

Мэтт швырнул в сторону свою шляпу с видом уставшего за день ковбоя и взял Грейс за плечи.

— Надеюсь, я не слишком опоздал? — сказал он. — Мне, конечно, не следовало уезжать отсюда.

— Конечно, не следовало, — сказала Грейс. — Но тогда как бы ты узнал?..

Задумавшись над этими словами, Мэтт сказал:

— Но ведь тебе, как я понимаю, тоже надо было кое-что обдумать?

Грейс кивнула.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Чувствую себя хорошо. Головные боли иногда случаются, и слова до сих пор забываю. — Он пожал плечами и улыбнулся. — Но у меня бывало и похуже.

— И у меня, — сказала Грейс.

Они смотрели друг на друга, вглядываясь в бездонные омуты только что открытых глубин. Мэтт склонился к ней. Грейс застыла, не дыша, только глаза закрыла. Губы его оказались такими мягкими и нежными — словно к ней прикоснулся лепесток. Его легкое свежее дыхание утягивало, словно в водоворот. Плед упал на пол, но Грейс не чувствовала январского холода, крепче прижимаясь к Мэтту. Наверное, целую минуту они стояли так, не в силах разъединиться, потом медленно, словно в сладком тумане, открыли глаза.

— Спасибо, что пришел, — сказала Грейс, тыкая пальчиком в пряжку его ремня.

— Спасибо, что ждала, — сказал Мэтт.

Грейс легонько потянула за пряжку.

— А пойдем в дом, кофейку сделаем?

— Это было бы здорово, — сказал Мэтт.

— Не забудь свою шляпу.

Усмехнувшись, Мэтт подобрал свою шляпу и надел ее Грейс на голову.

Они прошли в дом. Рассвет коснулся воды, принявшей оттенок серого жемчуга, и стылая гладь залива казалась отлитой из стали. В прибрежной заводи в тростниках плавали, как два одиноких кораблика, уточка с селезнем. Где-то вдалеке почти бесшумно завелся и пошел катер, с мерным тарахтеньем тикающих часов удаляясь за горизонт. И уж совсем далеко, на другом берегу залива, словно верхушки гигантского кафедрального собора, высились в предрассветной мгле остроконечные шпили манхэттенских башен-близнецов.