Они скрывали свои отношения от всех обитателей Космического центра Джонсона. Только здесь, на станции, их роман перестал быть тайным. Если бы еще на Земле у Бланкеншипа возникло хоть малейшее подозрение, он бы снял их с полета. Даже в современную эпоху развод астронавта — черное пятно на биографии. А если этот развод — результат связи с другим членом отряда, — что ж, в таком случае вероятность получить назначение на полет сводится к нулю. Григгс превратился бы в астронавта-невидимку, которого никто не замечает и не слышит.

Он любил ее два года. Два года, ложась рядом со своей спящей женой, Григгс тосковал по Диане и обдумывал варианты их объединения. Когда-нибудь они смогут быть вместе, даже если придется уйти из НАСА. Эта мечта поддерживала его все те печальные ночи. Даже прожив с ней два месяца бок о бок, даже после периодических ссор он не перестал любить ее. И продолжал мечтать. Даже теперь.

— Какой сегодня день? — пробормотала она.

— Пятница.

Он снова принялся гладить ее по волосам.

— В Хьюстоне сейчас пять тридцать вечера. Счастливый час.

Она улыбнулась.

— Ура! Пятница.

— Кто-то сейчас сидит в баре. Чипсы и «Маргарита». Боже, я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче. Красивый закат. Мы с тобой на озере…

Слезы, блеснувшие на ее ресницах, словно ножом полоснули по сердцу. Ему было плевать на биозаражение, на то, что он может подцепить заразу. Не надевая перчаток, он вытер глаза Дианы.

— Тебе больно? — спросил он. — Дать еще обезболивающего?

— Нет. Прибереги его. — «Скоро оно понадобится кому-нибудь еще», — хотела сказать она.

— Скажи, чего тебе хочется. Что я могу для тебя сделать.

— Пить, — сказала она. — Все эти разговоры о «Маргаритах»…

Он усмехнулся.

— Сейчас приготовлю тебе коктейль. Безалкогольный.

— Да, пожалуйста.

Он поплыл на кухню и открыл отделение для продуктов. Там был российский продуктовый набор, так непохожий на продукты в американском жилом модуле. Соленая рыба в вакуумной упаковке, сосиски, множество других малопривлекательных продуктов и водка — маленькая бутылка, посланная якобы с медицинскими целями.

«Похоже, мы в последний раз выпьем вместе».

Он вытряс немного водки в два питьевых мешочка и положил бутылку на место. Затем добавил воды, разбавив порцию Дианы так, чтобы напиток получился слабоалкогольным. «Чтобы почувствовать вкус, — подумал он, — и вспомнить счастливые моменты». Напомнить ей о тех вечерах, которые они проводили вместе, любуясь закатами в ее патио. Он хорошенько встряхнул мешочки, чтобы смешать воду и водку, затем обернулся к Диане.

Из ее рта вырвался ярко-красный пузырь.

У нее начались конвульсии. Глаза Дианы закатились, зубы сжались — она защемила язык. Откушенный кончик повис на обрывках ткани.

— Диана! — закричал Григгс.

Кровяной пузырь лопнул и находившийся в нем блестящий шар поплыл прочь. Тут же начал формироваться еще один кровавый пузырь — из прикушенного языка.

Он схватил пластиковый кляп, прикрепленный к кушетке, и попытался впихнуть его между зубов Дианы, чтобы она не смогла травмировать мягкие ткани. Он не смог разжать ей зубы. Самые сильные мышцы человека — челюстные, а зубы Дианы были крепко сжаты. Он схватил готовый к использованию шприц с обезболивающим, в котором уже была нужная доза, и воткнул кончик в клапан капельницы. Пока он вводил лекарство, приступ начал отступать. Григгс ввел полную дозу.

Ее лицо расслабилось. Челюсти уже не сжимались так сильно.

— Диана! — позвал он.

Та не ответила.

Выползая из ее рта, начал расти очередной кровавый пузырь. Григгсу пришлось сжать челюсти Дианы, чтобы остановить этот процесс.

Он открыл аптечку, нашел стерильную марлю и разорвал пакет; несколько обравков ткани уплыли прочь. Он встал в изголовье Дианы, осторожно открыл ей рот, чтобы взглянуть на изуродованный язык.

Закашлявшись, Диана попыталась увернуться. Она давилась собственной кровью. Вдыхала ее в легкие.

— Диана, не двигайся.

Правым запястьем прижимая нижние зубы Дианы, чтобы удержать челюсть, Григгс левой рукой сформировал из марли тампон и начал собирать кровь. Шея Дианы вдруг дернулась в очередной судороге, и она сжала зубы.

Григгс закричал — челюсти Дианы сжали мясистые части его руки, и его пронзила такая жуткая боль, что потемнело в глазах. Он почувствовал, как теплая кровь плеснула ему в лицо и увидел яркий красный пузырь. Его кровь смешалась с кровью Дианы. Он попытался выдернуть руку, но зубы Дианы вошли слишком глубоко. Кровь продолжала вытекать — пузырь вырос до размера баскетбольного мяча. «Она перекусила артерию!» Григгс не смог разжать челюсти Дианы — в приступе ее мышцы сократились со сверхчеловеческой силой.

В глазах потемнело.

В отчаянии Григгс сложил свободную руку в кулак и ударил Диану по зубам. Мышцы челюсти не разжались.

Он ударил ее снова. Пузырь крови размером с баскетбольный мяч лопнул, разлетевшись на десятки маленьких пузырьков, забрызгавших лицо и глаза Григгса. Он не смог разжать ее челюсти. Крови было так много, что ему казалось, будто он плавает в ней и не может вдохнуть чистый воздух.

Он вслепую ударил ее кулаком по лицу и почувствовал, что треснули кости, но и теперь не смог высвободить руку. Боль была невероятно сильной, непереносимой. Григгса охватила ослепляющая паника; он хотел только одного — прекратить мучения. Едва ли он соображал, что он делает, когда ударил Диану еще раз. И еще раз.

Вскрикнув, он наконец выдернул руку и, вцепившись здоровой рукой в запястье поврежденной, отлетел назад. Из раны яркими лентами сочились ручейки крови. Ему потребовалось время, чтобы обрести равновесие и способность видеть. Он посмотрел на разбитое лицо Дианы, на окровавленные осколки ее зубов. Все это сделал его собственный кулак.

Вопль отчаяния эхом отражался от стен; его уши наполнились звуками собственной муки. «Что я наделал? Что я наделал?» Григгс подплыл к Диане и обхватил ладонями ее разбитое лицо. Он уже не чувствовал собственной боли, она ничто по сравнению с тем ужасом, что он натворил.

Григгс снова завыл, на этот раз злобно. Он молотил кулаком по стене модуля. Сорвал пленку, закрывавшую люк. «Мы все равно умрем!» Затем он увидел аптечку.

Дотянувшись до нее, он вытащил скальпель.

Врач Тодд Катлер с нарастающим ужасом смотрел на свой пульт. У него на экране высвечивались биотелеметрические данные Дианы Эстес. Ее электрокардиограмма напоминала зубцы электропилы. К счастью, так было недолго. Так же внезапно на мониторе появился частый синусовый ритм.

— Полет, — проговорил он, — у моей пациентки проблема с сердечным ритмом. Только что в течение пяти секунд ее ЭКГ показывала желудочковую тахикардию.