И вдруг перед ней возникло белое как мел лицо Майкла Григгса. Эмма закричала. И в ужасе начала метаться по воздуху, не зная, куда двигаться.

— Уотсон!

Она уставилась на огромный кровавый пузырь, еще не отделившийся от зияющей раны на шее Григгса. Вот откуда кровь — разрезана сонная артерия. Эмма заставила себя дотронуться до неповрежденной стороны его шеи, чтобы прощупать пульс. Он не прощупывался.

— ЭКГ Дианы ровная линия! — воскликнул Тодд.

Эмма потрясенно взглянула в сторону люка, ведущего в российский рабочий модуль, там Диана должна была находиться в изоляции. Пластиковой обшивки не было; модуль был открыт.

Эмма в ужасе вплыла в российский модуль.

Диана была привязана к кушетке. Лицо ее было изуродовано до неузнаваемости, а зубы превратились в кровавые обломки. Из ее рта вытекала кровь, превращаясь в пузырь.

Наконец внимание Эммы привлек визг монитора. По экрану тянулась ровная линия. Она хотела было отключить звук, но рука застыла в воздухе. На выключателе поблескивала желатинозная сине-зеленая масса.

«Яйца. Они уже вышли из Дианы. Она выпустила Химеру».

Визг монитора был нестерпим, но Эмма не шевелилась, глядя на гроздь яиц. Казалось, они мерцают и куда-то движутся. Эмма поморгала, и когда ее зрение снова прояснилось, она вспомнила, что, когда она ныряла в люк, покидая шлюз, что-то влажное ударило ей в лицо и обожгло глаза. Тогда на ней не было очков. Эмма до сих пор ощущала влагу на лице, прохладную и липкую.

Она коснулась щеки и, взглянув на кончики пальцев, увидела яйца, похожие на дрожащие жемчужины.

Визг кардиомонитора стал совсем непереносимым. Она отключила монитор, и звук затих. Наступившая тишина вызывала не меньшую тревогу. Эмма не слышала шипения вентиляторов. Они должны были прогонять через себя воздух, очищая его фильтрами тонкой очистки. «Слишком много крови в воздухе. Она забила все фильтры». Увеличение градиента давления в фильтрах подействовало на сенсоры, и перегревшиеся вентиляторы автоматически отключились.

— Уотсон, ответь! — позвал Тодд.

— Они умерли. — Ее голос дрогнул, и она всхлипнула. — Они оба умерли!

Теперь по связи раздался голос Лютера:

— Я вхожу.

— Нет, — ответила она. — Нет…

— Держись, Эмма. Я сейчас буду.

— Лютер, тебе нельзя входить! Здесь кругом кровь и яйца. Станция больше не пригодна для жизни. Тебе придется остаться в шлюзе.

— Но это лишь временное решение.

— А других у нас не осталось!

— Послушай, я сейчас в шлюзовом модуле. Закрываю внешний люк. Начинаю восстанавливать давление…

— Вся вентиляция отключилась. Воздух очистить нельзя.

— У меня двести шестьдесят миллиметров. Жду окончания проверки целостности.

— Если ты войдешь, то заразишься!

— Полное восстановление давления.

— Лютер, я уже заразилась! Мне в глаз попали яйца. — Эмма глубоко вздохнула. Вдох сорвался на всхлип. — Ты остался один. Только у тебя есть шанс выжить.

Последовала долгая пауза.

— Боже, Эмма, — пробормотал он.

— Ладно, ладно. Послушай меня. — Она замолчала, чтобы успокоиться. Чтобы все как следует обдумать. — Лютер, я хочу, чтобы ты перешел в шлюзовой модуль. Он относительно чистый, и там ты сможешь снять шлем. Затем отключи наушники и микрофон.

— Что?

— Отключи. Я направляюсь в Нод-1. Я окажусь по другую сторону люка и смогу поговорить с тобой.

Теперь в разговор вмешался Тодд:

— Эмма! Эмма, не отключай связь с Землей…

— Извини, Врач, — пробормотала она и выключила аппаратуру связи.

Через некоторое время Эмма услышала, как Лютер обратился к ней по внутренней проводной системе связи:

— Я в шлюзовом модуле.

Теперь они говорили без свидетелей, их разговор не отслеживали из Центра управления полетом.

— У тебя остался только один вариант, — сказала Эмма. — Тот, на котором ты настаивал все это время. Я не могу им воспользоваться, а ты можешь. Ты еще не заражен. Ты не принесешь инфекцию на Землю.

— Мы уже договорились по этому поводу. Мы никого не оставляем на станции.

— Незараженного воздуха в твоей системе жизнеобеспечения осталось на три часа. Если ты не будешь снимать шлем в корабле аварийного спасения и сразу начнешь сход с орбиты, ты сможешь вернуться вовремя.

— Но тогда ты останешься без средств спасения.

— Я уже без средств спасения! — Эмма снова глубоко вздохнула и заговорила спокойнее: — Послушай, мы оба знаем, что нарушаем приказы. Возможно, ничего хорошего не выйдет. Как на это отреагируют на Земле, никто не знает, это рискованное предприятие. Лютер, ты должен сделать выбор.

— Ты ведь не сможешь эвакуироваться…

— На мне можно поставить крест. Даже не думай обо мне. Я уже покойница, — тихо добавила Эмма.

— Эмма, нет…

— Чего хочешь ты? Ответь на этот вопрос. Думай только о себе.

Она слышала, как он вздохнул.

— Я хочу домой.

«Я тоже, — подумала она, смахивая слезы. — О Боже, я тоже хочу домой».

— Надевай шлем, — велела она. — Я открою люк.

Джек вбежал по ступенькам в Тридцатый корпус, показал свой бейдж охране и направился прямо в зал специальных полетов. Гордон Оби перехватил его у дверей.

— Джек, подожди. Ты войдешь туда, поднимешь шум, и они тут же выкинут тебя вон. Успокойся, иначе ты ей помочь не сможешь…

— Я хочу, чтобы моя жена немедленно вернулась на Землю.

— Все хотят, чтобы они вернулись домой! Мы делаем все возможное, но ситуация изменилась. Теперь заражена вся станция. Система фильтров не работает. У экипажа больше нет возможности починить шарнир, так что они остаются без энергоснабжения. А теперь еще и не выходят на связь.

— Что?

— Эмма и Лютер отключили систему связи с Землей. Мы не знаем, что у них происходит. Поэтому-то тебя и вызвали, чтобы ты помог с ними связаться.

Джек заглянул в открытую дверь зала специальных полетов. Он увидел мужчин и женщин, сидящих за пультами и, как обычно, исполняющих свои обязанности. Он вдруг пришел в ярость оттого, что операторы так спокойны и рациональны. Что гибель еще двоих астронавтов, похоже, никак не отразилась на их холодном профессионализме. Спокойное поведение людей в зале лишь усилило его горе и ужас.

Он вошел в зал. За спиной руководителя полета Вуди Эллиса стояли два офицера в форме военно-воздушных сил и следили за каналом связи. Они напоминали о том, что НАСА больше не может здесь распоряжаться, и ужасно этим раздражали. Когда Джек шел вдоль заднего ряда, несколько операторов бросили на него сочувствующие взгляды. Он молча сел в кресло рядом с Тоддом Катлером. Джек прекрасно сознавал, что за ним с балкона для зрителей следят другие офицеры военно-воздушных сил из Объединенного космического командования.