— Я не дружила с Викой, хоть мы и учились в одном классе, — мама медленно начинает рассказ. — Но она была довольно странной.

— В чем? — меня удивляет такое начало.

— По школе ходили слухи, что у нее проблемы с головой в прямом смысле. Якобы Вика регулярно наблюдалась у психиатров. Я не знаю, насколько это правда, но назвать Вику странной я действительно могу.

— А в чем проявлялась ее странность?

Мама на мгновение задумывается, как бы вспоминая.

— Ну, Вика могла ни с того ни с сего заплакать, а через несколько минут уже смеяться. Могла сама с собой разговаривать. Иногда она очень медленно реагировала. Ну и в целом она отставала в умственном развитии для нашего возраста. Когда нам всем было по 16–17 лет, ей как будто было 13.

Наверное, я ожидала услышать о Мишиной матери что угодно, но только не такое.

— Максим, кстати, ее очень не любил в школе. — Родительница тем временем продолжает. — Он называл Вику тупой блондинкой из анекдотов.

— А почему она умерла? — решаю спросить все, что меня давно интересует. — Кристина всегда говорила фразу «трагически погибла».

— Вика покончила с собой. У нее были проблемы с алкоголем и наркотиками. — Мама отрывает от моего лица взгляд и задумчиво смотрит в окно, а у меня от этой шокирующей информации даже рот слегка приоткрывается. — Жаль, что у Вики так трагично сложилась жизнь. Плохим человеком она не была. Да, очень странная, но точно не злая и не жестокая. Просто, видимо, действительно были проблемы со здоровьем. К сожалению, от них никто не застрахован.

— А кто Мишин отец?

— Этого я не знаю.

— А почему Кристина дружила с Викой, если она была такой странной?

Мама едва заметно пожимает плечами.

— Этого я тоже не знаю. Но после Викиной гибели она сразу усыновила Мишу. Мы с Максимом тогда были женаты и ждали тебя.

— А потом папа развелся с тобой, женился на Кристине и усыновил Мишу? — догадываюсь.

— Да.

Я замолкаю, погрузившись в свои мысли. Ну вот я и спросила все, что давно хотела. Я провела небольшое расследование, когда почти 5 лет назад узнала о Мишином усыновлении, например, я выяснила, что мама была у отца первой женой, а я его первый ребенок, но все же многое мне осталось неясным.

— Почему тебе вдруг так интересно узнать про Мишину настоящую маму? — неожиданный вопрос родительницы застает меня врасплох. Ответа на него у меня нет.

Мама тем временем все еще мягко ковыряется в моих волосах, терпеливо ожидая, что я ей скажу. Но я лишь отвожу взгляд в сторону.

— Это Миша тебе пишет каждый день? — аккуратно интересуется.

— Да, — отвечаю едва слышно.

Мама продолжает успокаивающе гладить меня по голове.

— И цветы в больнице тоже от него были?

— Да.

Я набираюсь смелости и перевожу на родительницу взгляд. Она слегка улыбается.

— Ты с детства ему покоя не давала. Не надо было Максиму и Кристине так долго скрывать от него правду.

— Это будет очень странно, если мы с Мишей… — я запинаюсь, боясь произнести вслух «будем вместе». — Ну, ты поняла, — быстро добавляю.

— Ты переживаешь о том, что подумают люди? — уточняет.

— Да.

Мама слегка смеется.

— Лизочка, я тебя уверяю, люди про вас вообще ничего не подумают по одной простой причине: все люди думают только о себе. — Родительница склоняется ко мне и целует в макушку. — Мне Миша видится очень порядочным молодым человеком, — говорит на ухо. — Ответь уже хотя бы на одно его сообщение.

Мы одновременно смеемся, и на душе сразу становится легче. Такие разговоры с мамой о сокровенном имеют какое-то особое целительное свойство.

POV Лиза

И все-таки, несмотря на душевный разговор с мамой, я не сразу решаюсь ответить Мише. Он продолжает писать мне сообщения, я продолжаю их читать, но напечатать ему что-то в ответ у меня как будто не хватает сил. Заканчивается наше пребывание в Красной поляне, мы возвращаемся в Москву, и я решаю уже снова жить у себя, а не у мамы.

Вечером перед первым учебным днем четвертого модуля я спокойно собираюсь в институт, когда раздается звонок в домофон.

— Кто там? — удивленно спрашиваю.

— Елизавета Самойлова? — произносит мужской голос.

— Да.

— Это курьер. У меня для вас доставка.

— Ну поднимайтесь, — удивленно говорю и запускаю его в подъезд. Странно, я вроде бы ничего не заказывала.

Через несколько минут оживает звонок в дверь. Я открываю и вижу курьера.

— Вот, возьмите, — протягивает мне большой бумажный пакет. Я быстро заглядываю в него и вижу что-то прямоугольное, завернутое в подарочную бумагу. — Распишитесь, пожалуйста. — Дает мне листок с ручкой. Я быстро ставлю подпись. — Всего доброго, — разворачивается и уходит к лифту.

Я закрываю за курьером дверь и удивленно смотрю на пакет. В последнее время дарить мне подарки способен только один человек, и сердце предательски сжимается. Вот только не пойму от чего: то ли от страха, то ли от предвкушения.

Я прохожу в гостиную и достаю прямоугольную коробку в красной бумаге. Сначала слегка как бы трушу ее в руках, пытаясь догадаться, что внутри. Коробка издает звук, как будто в ней много предметов, которые трясутся. Заинтригованная, я снимаю обертку.

Улыбка сама непроизвольно ползет до ушей, а на глазах выступают слезы умиления, когда я вижу, что внутри.

Коробка киндеров… Моя детская мечта…

Как Миша узнал?

Лет до 12 я обожала киндеры, но мама считала, что есть их в большом количестве вредно, поэтому выдавала мне только одно шоколадное яйцо в день. То же самое она строго-настрого наказала делать папе, когда он забирал меня к себе. На удивление отец слушал свою бывшую жену и тоже давал мне только одно шоколадное яйцо в день.

А я мечтала о целой коробке. Я думала, что однажды вырасту, куплю себе целую коробку киндеров и все их съем за один раз! И никто больше не будет мучить меня, ограничивая в любимом лакомстве.

И вот я держу в руках коробку любимых шоколадных яиц и чувствую, как по щекам текут слезы. Конечно, я уже давно не мечтаю съесть разом сто киндеров, но просто сам факт того, что прямо сейчас осуществилась моя заветная детская мечта, трогает до глубины души.

В этот момент мобильник, лежащий на журнальном столике у дивана, издает звук входящего сообщения. Беру его в руки и читаю с новой порцией слез:

«Я буду исполнять каждую твою мечту»

Пальцы сами тянутся напечатать Мише ответ: