Миссис занимается садом. Миссис находится в детской. Миссис на веранде с мисс Уорд.

Ему это нравилось. Ему нравилось сознавать, что нужно лишь выглянуть в окно, и он увидит ее... или пройти по коридору — и можно с ней поговорить. Ему нравилось иметь ее под рукой. И разве удобство всегда иметь под рукой прелестную женщину не является одним из преимуществ брачной жизни?

А сейчас ее, черт побери, под рукой не было! И это было дьявольски неуютно. Хуже того: ни одна душа не хотела сообщить ему, куда именно она сбежала или как долго она собиралась отсутствовать.

Хотя было очевидно, что они это знают. Как и то, что они не хотят ничего ему рассказывать.

«Не знаю, сэр».

«Не могу сказать, мистер Брайс».

«Она уехала».

Последнее заявила ему Изабелла... после чего закрыла перед его носом дверь.

Он смотрел на деревянную филенку, разрываясь между растерянностью и нарастающим гневом. В конце концов гнев победил.

Хватит с него. Он поднял кулак и забарабанил в дверь.

— Я и так знаю, что она уехала! Куда? Что, черт возьми, здесь происходит?!

Единственным ответом был звук поворачивающегося в замке ключа. От этого кровь у него закипела. Проклятие! У него перед носом заперли дверь в его собственном чертовом доме! Коннор круто повернулся, намереваясь немедленно отыскать ближайший звонок и созвать всех слуг, чтобы сорвать с петель эту чертову дверь... Однако тихое позвякивание ключей привлекло его внимание.

— Миссис Маккарнин?

Домоправительница вышла из соседней комнаты в коридор и с плохо скрываемым неодобрением уставилась на него. Создавалось впечатление, что он наступил на какую-то гадость, а она, как преданная служанка, прилагала все усилия, чтобы этого не заметить.

Неужели все обратились против него?

— Какой-то чертов мятеж!

— Прошу прощения, сэр?

— Ничего! — Он протянул к ней руку и нетерпеливо пошевелил пальцами. — Дайте ключ от комнаты мисс Уорд.

Она медленно вытащила из кармана передника огромную связку ключей на кольце и стала их перебирать, внимательно изучая каждый.

Коннор, скрипя зубами, притопывал от нетерпения ногой, сначала тихо, потом громко.

— Я получу его до ночи?..

— Кажется, у меня нет его с собой, сэр.

Он уронил руку.

— Что вы хотите сказать своим «у меня его нет»?

— Я вспомнила. Я убрала его для сохранности. Я подумала: вдруг кто-то завладеет кольцом? С какими-то плохими намерениями? — Она шмыгнула носом и смерила его долгим пронзительным взглядом. — Нужно принимать все меры предосторожности для защиты добродетели любой леди.

— О, ради всего святого... Я не собираюсь насиловать свою свояченицу. Я просто хочу с ней поговорить.

— Я пойду поищу ключ.

Коннор не сомневался, что искать она будет его до Рождества. Он готов был поставить на это тысячу фунтов... и еще тысячу, что этот ключ висит у нее на кольце.

— Миссис Маккарнин... — Он сосчитал до десяти и, когда она обернулась, процедил сквозь зубы: — Где моя жена?

— Она уехала, сэр.

Он сосчитал до пятнадцати.

— Куда?

— Не мое дело спрашивать ее об этом, сэр.

Теперь до двадцати.

— Сказала она что-то насчет того, когда может вернуться?

И помоги ему Господь, если она ему не ответит.

— До темноты, сэр.

— Благодарю вас. Я заберу журнал с собой в кабинет... нет, в гостиную.

В гостиной сидеть было гораздо удобнее. К тому же ее окна выходили и на подъездную аллею, и на конюшню. Однако Коннор не стал признавать, что именно это соображение заставило его изменить планы. В конце концов мужчина имеет право читать «Эдинбург ревью» на своем собственном диване!

Но он не стал ни сидеть, ни читать. Он попытался несколько раз сделать это, но слишком тревожился. Что, если с экипажем Аделаиды произошло несчастье? Что, если сэр Роберт не отправился в Эдинбург, как они думали? Что, если двух лакеев окажется недостаточно для охраны? И при каждой такой мысли он подскакивал и начинал метаться по комнате. Когда три часа спустя экипаж наконец вкатился на подъездную аллею, он готов был лазать по стенам.

— В самое чертово время!

Коннор почти выбежал из дома, спустился по ступеням у входной двери и, заложив руки за спину, стал ждать, когда экипаж остановится и Аделаида выберется из него. Он не собирался кричать. Он не собирался ставить себя в дурацкое положение, когда придется извиняться за срыв.

— Где, черт возьми, ты была?!

Ладно, он извинится потом.

Аделаида мельком взглянула на него.

— На ферме мистера Коули.

Удивление на время затмило злость.

— Какого черта ты туда поехала?

— Потому что старший конюх посоветовал мне поискать там подходящую лошадь.

— Подходящую ло...

— У него есть отличная четырехлетняя кобылка. Мисс Пышечка. Глупое имя для чудесной лошадки.

Аделаида направилась в дом и прошла бы мимо него, не прибавив ни слова, если бы он не последовал за ней по пятам. Ее холодная манера и озадачила его, и расстроила.

Теперь он осторожно поинтересовался:

— Ты ее купила?

— Нет!

И она, глядя прямо перед собой, вошла в дом.

— Почему?

— Потому что мистер Коули не стал мне ее продавать.

— Почему?

— Потому что он не уверен, одобрит ли это мой муж. — Она с силой швырнула на столик свой ридикюль. — Он сказал, что не продаст мне ее без твоего согласия.

— Понимаю. — Коннор вдруг почувствовал себя виноватым... словно должен был извиняться за весь мужской род. — Я поговорю с ним.

Аделаида закатила глаза к небу и прошла бы мимо, если бы он не схватил ее за руку и не повернул к себе лицом. Щеки ее горели, глаза метали искры.

— Ты сердишься на меня...

На что, собственно, она сердится? Это он метался по гостиной три часа.

— Конечно, я на тебя сержусь! — рыкнула она. — Это было оскорбительное и совершенно ненужное испытание... Которое мне не пришлось бы пережить, если бы ты послал письмо лорду Гидеону и отвез бы меня в Мердок-Хаус, как обещал.

— Письмо... — Коннор не сразу сообразил, о чем это она говорит, но затем... Ну конечно, лошади... Письмо. Несчастье с кремом на бумагах. Он выпустил ее руку. — О дьявольщина!..

— Ты совершенно забыл об этом. Ведь так? Просто выбросил из головы. Не знаю, почему я...