Рассказ Ахматовой приводит А. Хейт: Гумилев, приехав в Севастополь летом 1907 г., предложил ей с ним уехать, но она только что окончила гимназию и мысль о замужестве ее не привлекала. Они стояли в молчании и смотрели на берег, на котором лежали мертвые дельфины (Haight A. Anna Akhmatova: A Poetic Pilgrimage. Oxford, 1976. P. 193). Там же приводится английский перевод ст-ния, выполненный А. Хейт.

Ст. 6–8. — Дельфины являлись символами божественной охранительной силы; в ранней христианской символике дельфин был эмблемой Христа. Существовало поверье, что на спинах дельфинов потерпевшие крушение мореплаватели попадают на небо. Ср.:

Волшебный король показался на горной вершине,

обнявшись

с красавицей дочкой своей.

Сказал ей: «На нашем воздушном дельфине,

сорвавшись

с вершины, помчимся,

купаясь в эфирах

скорей —

<...>

...к дельфину

на золотистую спину

садись...»

(Андрей Белый. «Вечерняя прогулка»)

81

РЦ 1908, без загл., как первое ст-ние цикла «Озеро Чад», Ж 1910, так же, РЦ 1918.

Изб 1946, загл. «Озеро Чад», Изб 1949, Изб 1959, СС I, Изб 1986, Ст 1986, Изб (Огонек), СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, Ст (Пол), БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), ред. 1908, Ст ПРП, ред. 1908, ОС 1989, Изб (М), Ст (XX век), Ст (М-В), ШЧ, Изб (Слов), Кап 1991, СС (Р-т) I, Изб (Х), ОС 1991, ред. 1908, Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), ред. 1908, СП (К), ЛиВ, Ст (Яр), Круг чтения, ред. 1908, Carmina, Изб (XX век), Русский путь, ОЧ, ЧН 1995, Ст 1995, Изб 1997, ВБП, МП, Ежов-Шамурин 1925, Трифонов 1962, ред. 1908, Декадентская лит-ра, ред. 1908, Трифонов 1971, ред. 1908, Barański, ред. 1908, загл. «Озеро Чад», Антология петербургской поэзии эпохи акмеизма. München, 1973, Силард 1979, Трифонов 1980, ред. 1908, Силард 1983, Rosyjskie kierunki literacki, ред. 1908, загл. «Озеро Чад», День поэзии 1986, ред. 1908, Трифонов 1987, ред. 1908, Собеседник 1987, Русская поэзия XX — начала XX в. М., 1987, Соколов, ред. 1908, загл. «Озеро Чад», Ст (Куйбышев), Гимн любви, Ежов-Шамурин 1991, Серебряный век, Крук 1991, Русская поэзия серебряного века, Серебряный век русской поэзии, Душа любви, ЛН, Русская лит-ра XX века: Учебная книга для уч-ся старших классов. Ч. 1. М.; Смоленск, 1995. 2-е изд., Акаткин, Потапчук, Лазаренко, Огонек 1986, Смена. 9 апреля 1987 (№ 83).

Автограф 1 без загл. в письме Брюсову от 9 октября (н. ст.) 1907 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. Л. 43 об.). В ст. 5 вместо «нега» ранее было: «сила». В ст. 10 вместо «птичий» ранее было: «птицы». Автограф 2 — архив Лозинского.

Дат.: 9 октября (н. ст.) 1907 г. — по дате письма к Брюсову.

В письме к И. Ф. Анненскому (1909) Гумилев называет «Озеро Чад» (цикл, первым ст-нием которого первоначально был «Жираф»), своим «любимым» произведением (Неизд 1986. С. 119). Примечательно, что критиками это ст-ние при появлении было воспринято скептически. Даже Анненский не удержался от некоторой иронии: «Тут целый ряд тропических эффектов, и все, конечно, бутафорские: и змеи-лианы, и разъяренные звери, и “изысканный жираф”, жираф-то особенно...» (Речь. 1908. 15 дек. Подп.: И. А.). А. Левинсон констатировал: «И, спору нет, необычными красками блещут вызванные им сказочные образы этой маловероятной страны. Однако: <цит. ст. 15–20> и нас, подобно своей героине, поэт не в силах действительно увлечь ни своеобразием контраста, ни истинно находчивыми рифмами» (Современный мир. 1909. № 7. С. 190). Читатели оказались прозорливее критиков и ст-ние стало пользоваться успехом. «Помню, как юношей я купил в книжном магазине Вольфа на Невском проспекте в Петербурге книжку мне тогда неизвестного поэта, озаглавленную “Романтические цветы”, — вспоминал Л. Страховский. Вернувшись домой, я начал ее читать... И вдруг две строчки пронзили меня, просто дух захватило:

Далёко, далёко на озере Чад

Изысканый бродит жираф»

(Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 200). «Это стихотворение, где поэт сокрушается о своем литературном бессилии — одно из самых сильных во всей его ранней лирике», — писал К. И. Чуковский (Жизнь Николая Гумилева. С. 125). По воспоминаниям Ю. Либединского, С. Есенин назвал Гумилева «мастером» и восхищался грамматической вольностью во второй строфе стихотворения: «...“Обнявшие колени” — ничего не видно, а “колени обняв” — сразу видно позу...» (Либединский Ю. Современники. М., 1961. С. 125). А в хрестоматии, подготовленной Н. А. Трифоновым, в которой, впервые после длительного перерыва, были представлены стихи Гумилева, «Жираф» открывал подборку его произведений (см.: Трифонов 1962. С. 434–435). Популярность ст-ния обусловила то, что образ «изысканного жирафа» стал предметом шуток среди знакомых поэта: «Смеялись над ним: “Ну что еще нового придумал наш изысканный жираф?”» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 18).

В. Хлебников именовал Гумилева «Жирафопевцем» (см.: Неизвестные письма Н. С. Гумилева (Публ. Р. Д. Тименчика) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 46. 1987. № 1. С. 64). Ю. Верховский писал об этом ст-нии: «Наиболее глубокой, истинно романтической музыкой проникнуто вступительное ст-ние небольшого цикла “Озеро Чад”, полное световых и музыкальных красок и оттенков, движения и какого-то двумя-тремя чертами переданного экзотизма в самом живописании жирафа. Отметим мягкий переход и гармоническое возвращение-заключение: <цит. ст. 13–20>» (Верховский. С. 97). С другой стороны, «экзотика» этого ст-ния вызывала в 20–30-е годы негативные критические оценки. «Этот “изысканный жираф”, — писал Р. В. Иванов-Разумник, — поистине символичен, он просовывает шею из-за каждой страницы стихов Н. Гумилева. Мы можем быть спокойны: искусство стоит на высоте. Пусть мировые катастрофы потрясают человечество, пусть земля рушится от подземных ударов: по садам российской словесности разгуливают павианы, рогатые кошки и, вытянув длинную шею, размеренным шагом “изысканный бродит жираф”» (Иванов-Разумник Р. В. Творчество и критика. Пб., 1922. С. 215). «Вслед за Брюсовым он упивается экзотикой диких стран», — писал Г. Лелевич, отмечая, что «эта экзотика у него, наряду с романтическими фантазиями, приобретает более реалистический характер» (Большая советская энциклопедия. М., 1930. Т. 19. С. 807). «Гумилев намечает экзотическую струю, в которой мастерство поэта в дальнейшем достигает своей высшей точки» (Бескин О. Гумилев Николай Степанович // Лит. энциклопедия. М., 1930. Т. 3. Стб. 83). За последние два десятилетия трактовка этого ст-ния значительно углубилась. Оригинальную трактовку «Жирафа» дал Н. Н. Скатов. «Может быть, не случайно в великой чеховской пьесе о русской провинции врачу Астрову