Боль пронизывает до костей, и я кричу, надрывая горло. Разум онемел от боли.

– Хэл. Пожалуйста, остановись, Хэл. Не надо.

Выдержать Хэла в обличье волка было труднее всего. Во всяком случае, я так думала до тех пор, пока он не обернулся моим отцом.

Я так поражена, увидев перед собой своего отца, Питера Алкаева, что едва не выпускаю Хэла. Но вовремя спохватываюсь и держу его за руку. Своего настоящего отца вот так за руку я не держала с самого детства. Очень странное ощущение, должна вам сказать.

– Я знаю, что ты Хэл, – говорю я больше для себя, чем для этого последнего творения Королевы.

Мой отец улыбается мне. Его борода припорошена мукой. От отца пахнет корицей.

– Ты же знаешь, детка, что мне на тебя совершенно наплевать, – говорит он. – Мне было наплевать еще до того, как ты испортила лицо. Ведь это ты убила мою любимую жену и сделала меня несчастным. Если бы не ты с твоим лицом, мой книжный магазин не был бы убыточным. Это твое лицо сделало его таким. Это из-за тебя нас ненавидят во всем городке. Считают, что из-за тебя случаются затяжные дожди и неурожай. На тебе стоит печать дьявола. Давно нужно было завести тебя в лес и оставить в сугробе. Ты замерзла бы в нем, а я наконец от тебя избавился.

Его слова глубоко ранят, хотя я знаю, что их говорит не мой отец, а Королева. В отличие от всевозможных чудищ в образе отца Хэл на меня не нападает и не кусается. Но я все равно чувствую боль каждой клеточкой тела.

– У нас дома мы давно перестали вспоминать тебя, – продолжает он. – Перестали с того самого дня, когда ты ушла. Ты исчезла – и в нашу жизнь вернулся мир и покой. Мне просто не верится, что ты столько лет могла водить всех нас за нос, ведьма! Дония сразу все поняла. А я, глупец, не хотел ее слушать. Но теперь все. Ты нам больше не нужна. Родя женат. В отличие от него, с тобой этого никогда не случится. У Донии будет ребенок. Я каждый день благодарю Бога за то, что больше никогда не увижу тебя.

– Прекрати! – плача, говорю я и бью его в грудь свободной рукой. – Остановись! Я же знаю, что это не ты говоришь.

Он улыбается, но глаза загораются красным огнем.

– Почему ты хочешь, чтобы я остановился? Потому что я говорю правду, а она глаза колет? Ты безвольная глупая девчонка. Ничтожество. Ты всегда была ничтожеством и вечно им останешься.

– Прекрати! Прекрати! Прекрати! – кричу я на него.

А он только смеется. Я знаю, что смеется не отец, а Королева волков, но все равно слышать этот смех просто невыносимо.

И вдруг он опять становится Хэлом и прижимается к моей щеке теплыми мягкими губами. Обнимает меня так же крепко, как я сама обнимаю его. Я рыдаю у него на груди и чувствую, как капают мне на волосы его слезы.

– Эхо, Эхо, Эхо, – шепчет Хэл. – Мне очень жаль.

Я дрожу в его объятиях, чувствую напряжение в руках Хэла и понимаю, что это еще не конец.

В полной тишине я слышу шаги Королевы. Королева прекратила напевать свои заклинания. Я со страхом слежу за ее приближением. Что на этот раз она придумала, чтобы погубить нас с Хэлом?

– Что ж, до сих пор ты неплохо справлялась, – отчужденным, лишенным интонаций голосом говорит она мне. – Но думаю, что тебе еще далеко не все известно, – в руке она держит красный цветок, задумчиво гладит его лепестки. Цветок дрожит у нее в пальцах. Я вдруг представляю саму себя таким же цветком, с которым Королева будет играть и забавляться, а потом разорвет и выбросит, как только ей надоест. – Не так ли, Хэл?

Он поворачивает к ней голову. Я вновь чувствую, насколько он уязвим и измучен грузом проклятия – он так давно и так сильно давит Хэлу на плечи.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, ваше величество, – вежливо отвечает Хэл, но я чувствую в его словах ложь.

– Не понимаешь? – холодно усмехается Королева. – Что ж, тогда позволь мне напомнить тебе условия нашего договора. Условия, с которыми Эхо согласилась, когда пришла на год поселиться в твоем доме. И о том, что на самом деле произошло, когда она нарушила эти условия. – Королева волков медленно огибает нас, подметая траву длинной юбкой. Сейчас ее платье кажется сделанным из снега и льда и подбитого ветром. – Думаю, ты должен ей рассказать.

Хэл слегка отстраняется от меня. Я чувствую бешеный стук его сердца – чувствую это по пульсу на запястье, которое продолжаю сжимать в руке.

Хэл молчит. Королева продолжает кружить возле нас.

– Хорошо, – говорит она. – Поставим вопрос иначе. Объясни ей, Хэлвард, на что именно ты заставил ее согласиться. И что именно случилось бы, не зажги она в ту ночь лампу. Скажи.

Он не смотрит на меня. Просто уставился себе под ноги и дрожит.

– Скажи ей! – кричит Королева.

Я чувствую идущую от нее волну магической энергии. Она пользуется чарами, чтобы управлять Хэлом. Он не может ей сопротивляться.

– Скажи, а потом посмотри на ее лицо, когда она все узнает, – жестко приказывает Королева.

У Хэла начинает дрожать подбородок, на глазах появляются слезы, а на бледной щеке ярко проступает ожог от пролитого мной масла.

– Эхо, – сдавленно говорит он. – Если бы ты выдержала… Если бы ты не зажгла лампу…

Королева волков улыбается и снова заводит свой странный напев. Я чувствую, как растет, набирает силу поток темной магической энергии.

– Я знаю, – говорю я. – Тогда ты был бы свободен. А вместо этого я обрекла тебя на возвращение сюда… К ней…

Он кивает, слезы текут по щекам.

– Да, это правда, Эхо. Все так. Но то, что я говорил о твоем будущем – что станешь смотрителем Дома-Под-Горой и снова увидишь свою семью… – Хэл дрожит, сопротивляется чарам. – Если бы ты не зажгла лампу, я был бы свободен, но… Но тогда она взяла бы тебя. Таким был наш уговор. Такой была цена за снятое заклятие. Твоя жизнь вместо моей – вот о чем я тебя просил. И ты согласилась на это условие, хотя ничего не знала о нем.

Пульс Хэла судорожно бьется под моими пальцами. Его глаза смотрят на меня, но теперь уже я отвожу взгляд. Я не могу этого вынести. Мне тяжело дышать. Тело обжигает болью от всего, что я только что пережила.

Я больше не могу, не могу этого вынести. Не могу.

– Он никогда не хотел тебя, – злобно шипит Королева. – И никогда не любил тебя. Он просто пытался спасти свою никчемную шкуру.

– Нет! – вскрикиваю я.

– Скажи ей сам! – приказывает Королева, и я слышу несчастный голос Хэла, который вынужден отвечать помимо своей воли.

– Да, это правда. Мне очень жаль, Эхо, но это правда.

Я смотрю на свою руку, в которой все еще держу запястье Хэла, и начинаю погружаться в себя как в черную полынью. Она уже готова поглотить меня навеки. Дать забвение и вечный покой. Забвение и покой. Это я могу получить, служа Королеве. Принадлежать ей душой и телом – значит получить драгоценную возможность все забыть, ни о чем не помнить.