Выяснилось, что кое–что можно исправить. Чтобы отпугнуть дятлов, я стал вешать на стены сруба резиновых змей, керамических сов и яркие пластиковые мешки. Трубу и вентиляцию мы закрыли от белок экранами, а на кротов пришлось ставить ловушки. Деревья же и кусты я обрызгивал специальными составами, запах которых якобы отпугивал оленей (толку, впрочем, было маловато).

Этот цикл — благость, падение, спасение — можно выявить во всем, что существует на нашей планете. Секс, семья, Церковь, экономика, правительство, корпорации — во всем можно уловить благоухание добра. Но к этому благоуханию обязательно примешивается зловоние порчи, и все требует медленного и долгого процесса очищения, исцеления, спасения. Таков и основной сюжет Библии, и сюжет всей человеческой истории.

***

Мир — благой. Это засвидетельствовал Сам Творец. Книга Бытия завершает описание каждого акта творения словами: «И увидел Бог, что это хорошо» (Быт 1:4, 10, 12, 18, 21, 25). А по окончании сотворения Бог увидел: «Все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт 1:31).

Работая под тихую музыку в уютном кабинете у подножия Скалистых гор, я легко верю в благость мира. Буквально час назад сытая лиса в роскошной зимней шубе погналась за белкой, но без особого энтузиазма, скорее для порядка. Белка легко удрала и до сих пор сидит на ветке, взволнованным стрекотом высказывая свое возмущение в адрес лисы. С темных елей слетают на кормушку птицы, а затем возвращаются обратно, чтобы расщепить ухваченные семечки. Я мог бы открыть Псалтырь, отыскать псалмы, написанные в окружении столь же дивной природы, и вместе с псалмопевцем воспеть благодать, которая меня окружает.

В прошлые выходные я побывал в Чикаго и посетил концерт, на котором исполнялись две мессы: одна Моцарта, а другая — Антона Брукнера. Сопрано из Италии и меццо–сопрано из Германии, голландский тенор и баритон из Исландии. Концертом вдохновенно руководил аргентинский еврей Даниэль Баренбойм. Под сводами красивого зала звучали музыка Чикагского симфонического оркестра и голоса филармонического хора. Хор на латыни воспел «Слава в вышних Богу» и вознес хвалу Сошедшему с небес Агнцу Божьему, Который победил грехи мира. Во время этого действа, казалось, раскрылись врата небес. И мне, унесенному потоками классической и романтической музыки, было несложно и радостно верить в благость мира.

Но спустя десять минут, когда я выходил из концертного зала, мои, казалось бы, навсегда умолкнувшие сомнения вновь подали голос. Вдоль тротуара выстроились попрошайки, надеясь на подачки от богатых меломанов. Недавно выпавший снег превратился в серую слякоть. Таксисты, соперничая за пассажиров, сердито жестикулировали и гудели в клаксоны. Добро пожаловать в реальный мир! Если бы я вдруг начал петь: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф», меня как пить дать забрали бы в полицию.

Это зло не сотворено. Оно человеческое, напоминаю я себе. Оно марает мир, который изначально благ. Бомжи ночуют на чикагских улицах не потому, что нет ресурсов на постройку социальных центров, а потому, что у кого–то нет сострадания и совести. В мире достаточно еды, чтобы накормить всех нуждающихся, а голод — следствие людской жадности и несправедливости.

Начиная с блаженного Августина, христианское богословие утверждает, что вещи, которые мы называем плохими, на самом деле хорошие, просто вид их искажен, исковеркан. Ложь корежит истину, сексуальная распущенность заливает черной грязью красоту физической любви, пищевая зависимость сводит на нет добро от еды и питья. Зло, не способное создать хоть что–то свое, паразитирует на добре. Как замечает бес Баламут, «удовольствие — Его изобретение, а не наше. Он сотворил все радости и развлечения, а наши научные поиски до сих пор не дали результатов»[37].

Да, многое в нашем мире благом не назовешь. Однако я стараюсь видеть за явным или мнимым негативом глубинное добро. Взять хотя бы человеческое тело: от доктора Пола Брэнда я воспринял, что можно «подружиться» с теми физиологическими процессами, которые мы обычно воспринимаем как враждебные. Практически все неприятности, связанные с нашим телом — нарывы, мозоли, пот, лихорадка, кашель, рвота и особенно боль, — являются защитной реакцией организма. Без этих предупреждающих знаков наша жизнь оказалась бы в большой опасности[38].

Не лишены положительного смысла и душевные страдания. Вы скажете: а что хорошего, например, в страхе? Но если бы не страх, то восходить на вершину горы или спускаться на лыжах по склону было бы крайне опасно. А страх предупреждает нас об опасности, предостерегает от безрассудства. Или представьте мир без чувства одиночества. Существовали бы дружба или любовь без глубинной потребности в спутнике? Пожалуй, если бы не тоска одиночества, мы все сделались бы отшельниками! Именно она ведет нас к людям.

Вообще отрицательные эмоции, если на них правильно реагировать, приносят пользу. По словам психиатра Джеральда Мея, «возможно, здесь, на земле, наш самый драгоценный дар — это отсутствие полноты. Оно становится источником творчества, стремления к Богу. Все лучшее в жизни произрастает из нашей человеческой жажды, из неудовлетворенности».

Я научился искать и находить добро в этом наполненном страданиями мире, причем даже такое добро, которое сокрыто во зле. Когда происходит что–то плохое — недопонимание с женой или другом, муки совести из–за несделанной работы, — я пытаюсь рассматривать все это как боль физическую, как сигнал, и ищу, что пошло не так. Я пытаюсь быть благодарным не только за само страдание, но и за возможность откликнуться на него, из груды пустой породы извлечь золото.

***

Мир — падший. В художественном фильме «Великий каньон» (1991) есть примечательная сцена. Некий адвокат застревает из–за поломки машины в опасном районе города. Пока он ждет техпомощь, на него нападает местная шпана. От неприятностей его избавляет появление аварийной машины, шофер которой вступается за бедолагу. В разговоре с хулиганами водитель произносит слова, со смыслом которых согласился бы сам блаженный Августин: «Приятель! Мир задуман не таким, как считаешь ты. Я должен исполнять свою работу, не спрашивая у тебя разрешения. А тот чувак в разбитой колымаге должен ждать аварийку, а не защищаться от тебя. Вообще все должно быть иначе, чем здесь происходит».

К чему бы мы, люди, ни прикасались, все идет вразлад. В былые времена христианским мыслителям приходилось доказывать, что мир пал. В наши дни сомнений на сей счет почти не осталось. Сибирская тундра и китайские равнины усеяны миллионами трупов мечтателей о светлом коммунистическом будущем. Да и Соединенным Штатам похвастаться нечем: некогда надежда усталой Европы, сегодня они несут в мир насилие и социальной хаос.

Шофер аварийки точно сформулировал христианское