Сочный дух травы, тонкий сладковатый запах полевых цветов при резком порыве ветра столкнулся с морозно-свежим ароматом, исходившим от Лайонела, и превратил воздух в коктейль из летней ночи со льдом.

Зазвучала «Песня о Белом» из альбома Вангелиса «Антарктида» — пронизывающе-тонкая, вибрирующая, нежнейшая и чистая. Она подобно воздуху, разделенному сейчас на зной лета с его особыми запахами и холод зимы с ледяными вьюгами, состояла из двух частей.

Девушка смотрела на мигающее звездами небо, где-то серебряное от звездной пыли, иногда чуть приподнимая ресницы, встречала пристальный взгляд Лайонела и гадала: вспоминает ли он их страстную ночь в Тартарусе под «Эхо Антарктиды»? О чем думает в этот миг?

Музыка затихла и сделала резкий переход, стала громче, по-прежнему красивая, но быстрее и совсем иной тональности.

— О чем ты думаешь?

Лайонел ответил не сразу, как будто не хотел говорить.

— О твоих словах, тех, что ты сказала мне посреди моря Уэдделла.

«Значит, он вспоминает другую ночь, — поняла девушка, — когда бросил меня».

Молодой человек негромко рассмеялся.

— Ты хотела потребовать у старейшин меня.

— А ты разозлился и сказал, что не станешь меня ни с кем делить, — с грустной улыбкой напомнила Катя.

Он взял ее руку и, нежно перебирая пальцы, произнес:

— Я еще тогда думал, стоит мне тебя получить и я остыну. А вышло иначе — остыла ты.

Девушка развернулась к нему и села на колени, подложив ноги под себя.

— Это не так.

Лайонел покачал головой.

— Разве? Ты ушла от меня и можешь жить дальше, не видясь со мной и не ища встреч. — Он помолчал, точно подбирая слова, затем отвернулся и с ноткой раздражения проговорил: — А я бесконечно думаю о тебе…

Это прозвучало как обвинение, но девушка не обиделась, пробормотала лишь:

— И я думаю о тебе.

— Но быть со мной не хочешь?

— Хочу. — Катя опустила глаза, ощущая, как глаза закололо от навернувшихся осколков слез. — Просто…

— Ведь то представление ты мне давно простила, а с Анжеликой у меня ничего не было, тебе известно.

Девушка не поднимала глаза от стыда.

— Я простила, но не должна была. И ушла от тебя из-за Анжелики, потому что разозлилась и, наверно, чтобы как-то очистить свою совесть. На моих глазах убили десять девушек, а все, о чем я думала — это как люблю тебя, как страшно прощать, ждать, когда ты наиграешься со мной и с присущей тебе легкостью и безразличием причинишь боль мне. — Он хотел возразить, но она не дала ему ничего сказать. — Ты принимаешь меня настоящую, а я тебя нет. Пока не смогу принять тебя и себя рядом с тобой, мы не будем счастливы. История повторится раз, два, десять… и ты, в конце концов не выдержишь моих истерик! — Катя посмотрела в непроницаемое лицо с застывшими льдами в глазах и, положив ладонь ему на руку, переплела пальцы с его пальцами. — Не ищу с тобой встреч в надежде, что ты это сделаешь и дашь мне почувствовать, как я нужна тебе.

Лайонел легонько сжал ее руку.

— Нужна больше, чем я способен показать. — Он откинул голову назад. — У той чертовой звезды я попросил, чтобы ты поцеловала меня. Чувствую себя полным идиотом.

Девушка тоже посмотрела на небо и улыбнулась.

— Я попросила ее о том же.

Их взгляды встретились и сразу с десяток звезд полетели вниз, прочертив на небосклоне серебряные дорожки. Звезды все сыпали и сыпали, а двое смотрели друг на друга, наслаждаясь мигом остановившегося только для них времени перед желанным поцелуем.

Проклятый Лайонел! Как он мог не явиться?» — беззвучно негодовала Анжелика, раздосадованно скользя взглядом по залу. Наталья Важко переходила от одной группки гостей к другой, пытаясь развеять провальную скуку вечера. Но у нее, увы, плохо получалось. Некоторые вампиры уже ушли, а оставшиеся то поглядывали на стенные часы, то призрачно надеялись на появление кого-нибудь интересного.

Хозяйка остановилась рядом с Анжеликой, со вздохом признавшись:

— Полная неудача.

Девушка смерила ее худую длинную фигуру нисколько не сочувствующим взглядом и едко заметила:

— Таточка, тебе стоило бы внимательнее составлять списки приглашенных, и особо важным гостям отзваниваться за подтверждением.

Важко встрепенулась так, что воланы на подоле сиреневого платья закачались.

— Лайонел обещал!

— Неужели? — насмешливо улыбнулась Анжелика. — Ну как только он решит сдержать обещание, данное тебе, передавай ему привет!

Хозяйка оскорбленно сжала тонкие губы, отчего заостренный нос показался еще длиннее.

— Он вернулся из Москвы, видимо, возникли какие-то другие дела. Тебе ли не знать.

Анжелика дернула обнаженным плечиком. На ней было легкое платье салатного цвета на тонких бретельках.

— А что с Морганом, он, кажется, собирался прийти?! — пошла в наступление Наталья.

— Захотел остаться дома, — сухо пояснила девушка. Еще несколько часов назад такое решение ее обрадовало. Думала, будет шанс поговорить с Лайонелом наедине. Но тот не почтил своим присутствием вечер, нарушив все ее планы. Теперь она уже сама жалела, что приехала — потратила время впустую. Куда интереснее могла бы провести время с Морганом. С того дня, когда они гуляли по набережной и он уличил ее в попытке подстроить встречу с Лайонелом, о друге он больше не упоминал. Иной раз даже казалось, что та странная вспышка ревности ей привиделась. Нориш выглядел спокойным, об отъезде не заговаривал. Девушка убеждала себя, что должна радоваться такому поведению, но что-то в нем ее настораживало. Чем спокойнее становился Морган, тем возрастало ее гнетущее чувство, будто вот-вот что-то произойдет.

Заметив в толпе Вильяма, одетого в серый вечерний костюм, Анжелика зашагала к молодому человеку.

Тот увидел ее и, как ей показалось, хотел незаметно ускользнуть, но она не дала ему такой возможности, возникнув прямо перед ним.

— Хотел сбежать, — провела она длинными ногтями, накрашенными нежно-зеленым лаком, ему по груди.

— Едва ли это возможно с твоей-то прытью, — криво усмехнулся Вильям.

Девушка деланно посмеялась и без обиняков спросила:

— Где Лайонел?

— Даже если бы знал, тебе не сказал.

Анжелика задумчиво рассматривала красивое лицо со сверкающими изумрудными глазами. Этот ангельский мальчишка частенько прежде раздражал ее своей безнаказанностью. Лайонел всегда принимал его сторону, позволял ему делать все, что вздумается. Но теперь, после представления, которое устроили братья из-за рыжей девчонки в конце весны, вряд ли Вильям мог еще рассчитывать на защиту Лайонела.