О заговоре королю известно, —

Их письма удалось перехватить[17].

Он замер. Ариэлла читает ему.

Ее мягкий, мелодичный голос звучал успокаивающе. Чувство страха исчезло, тошнота отступила. Одна его щека покоилась на подушке, а голова была повернута в ту сторону, откуда доносился голос. Должно быть, он находится в Вудленде, и девушка рядом с ним.

Эмилиан хотел открыть глаза, но веки его, казалось, весили целую тонну. Приложив неимоверное усилие, он все же исполнил свое намерение, желая во что бы то ни стало посмотреть на девушку. Наконец он увидел ее.

Она сидела на стуле, придвинутом близко к кровати, и читала книгу. Интонация ее голоса менялась в зависимости от диалога, но никогда не повышалась. Ариэлла была всецело поглощена своим занятием и являла самое удивительное зрелище, которое он когда-либо видел.

Она наставила на Толлмана ружье, дрожащее в ее руках. Гнев исказил ее прекрасные черты, и Эмилиан понимал, что она находится на грани совершения убийства.

Никто никогда не пытался столь искренне и самозабвенно встать на его защиту.

Внезапно Эмилиан вспомнил, как Ариэлла нежно касалась его израненной спины, охлаждая и усмиряя сжигающее его пламя. Он подумал, что видел также, как она склонялась над ним, чтобы поправить подушку или покрывало. Не она ли клала ему на лоб холодный компресс? Или все это ему только приснилось?

Возможно, так и есть, решил Эмилиан. Ариэлла, такая красивая, добрая и смелая, – это всего лишь сновидение.

– Эмилиан! Ты очнулся, – обрадовалась она, захлопывая книгу и пристально глядя на него.

Он хотел улыбнуться, но перед глазами все еще стоял ее образ с ружьем в руках, когда лишь мгновение отделяло ее от убийства человека. Она делала это ради него.

На лице девушки появилось взволнованное выражение.

– С тобой все будет хорошо, – прошептала она, накрывая своей маленькой ладонью его большую руку. – Не шевелись. Тебе нужно лежать неподвижно, чтобы раны твои исцелились.

Сердце Эмилиана неистово колотилось в груди. Ну почему эта маленькая женщина ведет себя именно так? Почему так печется о его благе?

Ариэлла убрала руку и поднялась.

– Хочешь пить? Позволь мне помочь тебе. Должно быть, тебе все еще больно. У меня есть опий. Доктор Финни посоветовал давать его тебе до конца недели, – сказала девушка, наливая в стакан воду из кувшина.

Она ангел, подумал Эмилиан, ангел милосердия. Она его ангел милосердия.

Глаза его закрылись, и он погрузился во тьму.

Сознание медленно и постепенно возвращалось к нему, и сквозь еще смеженные веки он уловил солнечный свет. Пробуждение от тяжелого дурманящего сна принесло с собой мучительный страх. Это чувство было отлично ему знакомо – оно всегда преследовало его в подобные моменты. Есть что-то, что ему нужно сделать, но имеется и какое-то препятствие, мешающее осуществлению этого намерения.

Эмилиан напрягся. Чувствовал он себя не очень хорошо. Спина затекла и болела, нет, этими словами можно было описать его общее состояние, хотя он и не понимал почему. Он лежал на боку, но, попытавшись перевернуться на спину, понял, что боль от этого лишь усиливается. Наконец он полностью пришел в себя, удивляясь, как много времени ему на это потребовалось. Он прищурился от тусклого дневного света. В висках стучало, во рту пересохло. Эмилиан понял, что лежит не в своей постели. Какого черта?

Взглянув чуть дальше, он увидел Ариэллу.

Она сидела на большом, обитом вышитой тканью стуле, придвинутом так близко к его кровати, что касалась матраса. Девушка спала, прижимая к груди книгу и переплетя ноги. Эмилиану были видны пальцы ее ног в чулках. Золотистые волосы Ариэллы были собраны в свободную прическу, из которой выбились несколько прядок. У Эмилиана екнуло сердце.

«Я сама позабочусь о нем в Роуз-Хилл».

Медленно он заставил себя сесть на постели. В голове сменяли один другой нечеткие образы: Ариэлла склоняется над ним, заботится о нем, дает ему воды, накапывает опий. А еще она читала ему. Это он тоже вспомнил.

Его ангел милосердия.

В груди у Эмилиана разлилось тепло, причины которого он не понимал. Он перестал разглядывать девушку столь пристально. Наконец он принял устойчиво вертикальное положение, удивляясь тому, что спина его болит не так сильно, как когда его только привезли в Роуз-Хилл. Тогда, казалось, она была объята пламенем. Он был очень слаб и чертовски голоден. Помимо прочего, он был полностью обнажен под покрывалом.

Эмилиан увидел стоящий на прикроватном столике кувшин с водой и стакан и осторожно опустил ноги на пол, одновременно прикрываясь покрывалом. Потянувшись к кувшину, он заметил, как дрожит его рука, и выругался.

Да что это такое? Сколько времени он провел в постели? Ясно, что его опаивали наркотиком, вероятно опием. С проклятиями ему все же удалось поднять кувшин.

– Позволь мне помочь тебе! – вскричала Ариэлла, просыпаясь и выхватывая у него кувшин.

Эмилиан откинулся на подушки, поморщившись, когда кожа его соприкоснулась с тканью.

Она такая красивая, именно так и должен выглядеть ангел.

Девушка налила воды и поднесла стакан к его губам.

Он взял у нее стакан.

– Ариэлла, прекрати. Я же не инвалид.

Она поколебалась мгновение, затем все же позволила ему забрать стакан. Пока он пил, она стояла рядом, готовая в любой момент подхватить стакан, если рука его ослабеет.

Как долго она заботилась о нем?

Эмилиан осушил стакан, затем взял со столика графин и налил себе еще воды. Руки его снова задрожали, хоть и не так сильно, как в первый раз.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептала Ариэлла, принимая у него пустой стакан и отставляя его прочь.

– Чертовски плохо, – ответил он. – У меня все тело болит, и я очень слаб. Сколько времени я провел в таком состоянии?

– Семь дней.

Глаза его удивленно расширились.

– И все это время ты давала мне опий?

Девушка кивнула:

– Потребовалось наложить тебе швы. Оба доктора хотели, чтобы ты лежал неподвижно как можно дольше. Несколько дней тебя даже немного лихорадило. – Она пощупала его лоб.

Эмилиан не шевелился. От ее прикосновения пульс его участился, а плоть стала наливаться силой, отчего он испытал мрачное удовлетворение. Как видно, он идет на поправку.

– Сейчас жара нет, – спокойно заявила Ариэлла, проведя ладонью по его щеке.

Она заботилась о нем в течение семи дней и готова была убить Толлмана ради него. Эмилиан рефлексивно схватил ее за запястье. Возможно, он и слаб, но единственным его желанием сейчас было уложить Ариэллу с собой в постель, ласкать ее, обнимать, заняться с ней любовью. Он хотел выказать ей свою признательность.