— А ты? — задохнувшись от возмущения, выпалила девушка.

— Не смей играть со мной! Что у тебя с ним?

Персефона растерялась, опустила глаза цвета льдины в пол, но Ниалл схватил ее за подбородок, заставляя смотреть в его потемневший взор.

— Какое тебе дело? — раздраженно спросила она и скинула ладонь Ниалла, а затем проскользнула под его рукой и собиралась сбежать, но он не дал уйти. Прижал к двери руку, а второй обнял Персефону за талию. Она замерла. Сердце стучало в груди точно табун лошадей, от прикосновения горячей даже сквозь рубашку груди Повелителя, спина девушки покрылась мурашками. Ниалл наклонился, пощекотал ее кожу платиновыми локонами, обдал ухо жаром своего дыхания и прорычал:

— Отвечай!

Персефона отклонилась, прижимаясь ближе к груди Бога и ответила:

— Не твое дело.

— Ошибаешься. Я Повелитель Света, и если я задаю вопрос, ты обязана отвечать.

Ниалл откинул волосы Персефоны за плечо, открывая его взгляду сияющую в свете луны фарфоровую кожу. Голубые лучи шара, качающегося на звездном небе, разрезали этот полумрак и охватывали две фигуры, заключая их в свои объятия. Бог втянул носом воздух. Аромат черники, такой манящий, заставил его отключить собственный разум и прикоснуться к шее Персефоны. Он провел губами от плеча до ее уха, оставляя за собой дорожки, бьющие тело током. Девушка в блаженстве прикрыла глаза. Ниалл провел языком по сладкой коже, едва не замурлыкав как кот, от удовольствия. Дыхание Персефоны стало частым и рваным, руки с силой сжали ручку двери. Она едва сдерживалась, чтобы не обернуться и не впиться в губы Повелителя страстным, сносящим крышу, поцелуем. Таким, чтобы ноги начали дрожать, а перед глазами вспыхнули искры.

— Маленькая смертная малышка, отвечай на вопрос, — мурлыкнул Бог и рука его на талии напряглась, большой палец поглаживал ткань на животе и это место горело, точно подожженное ярким пламенем.

— Не скажу, — упрямо заявила она.

Ниалл улыбнулся. Персефона почувствовала его улыбку, которая не предвещала абсолютно ничего хорошего. Рука на талии бесстыдно поднялась выше, сжала грудь, не переходя грань между болью и удовольствием. У Персефоны перехватило дыхание. Она жадно задышала, опустила глаза, наблюдая как приходят в движение пальцы Повелителя, поглаживающие ее сосок.

— Остановись! — хрипло попросила Персефона.

— Остановиться? — усмехнулся Ниалл и прикусил нежную кожу на шее. — О нет, моя малышка, пока я не услышу ответ, я ни за что не остановлюсь.

Его бархатный голос заставлял девушку потихоньку сходить с ума. Мысли плавились, точно масло на раскаленной сковороде, разум пытался остановить Ниалла, а тело податливо подставляло себя под ласки. Удерживая девушку за талию, Бог решил перейти к решительным действиям. Второй рукой, горячей и большой, он провел по бедру Персефоны, бесстыдно поднял пышный подол, и коснулся пальцами влажной девушки. Она вскрикнула, когда рука скользнула под белье и нежно касалась ее. Персефону трясло, захотелось податься назад, заставить ладонь быть грубее, взять ее прямо сейчас. Только Ниалл, такой жесткий и холодный, своей нежностью заставлял тело плавиться, превращаться в раскаленный, наполненный рыжим огнем, шар, который был уже на грани, чтобы взорваться яркой вспышкой. Ниалл остановился, осыпал поцелуями шею Персефоны и повторил вопрос:

— Что у тебя с этим мальчишкой, Персефона?

— Пожалуйста, — всхлипнула она, заерзав на месте.

— Сначала ответь.

— Ничего! Он таскается за мной! — выкрикнула она. — Пожалуйста, не останавливайся!

Ниалл хотел этого до безумия. Девушка вызывала в нем яркие, доселе позабытые чувства страсти. Его мозг, всегда холодный и рассудительный, сгорел под черничным запахом фарфоровой кожи. Проклятье! Как же сложно отступиться от собственных принципов. То ли алкоголь в крови, то ли манящий аромат и сладкая кожа, но Ниалл сказал:

— Если я продолжу, у тебя теперь может быть только один любовник, Персефона, и это я. Мне продолжать?

Рука Ниалла вновь отодвинула белоснежное, насквозь промокшее белье, и скользнула внутрь, заставив Персефону вскрикнуть и запрокинуть в блаженстве голову, прижимаясь бедрами к Ниаллу. Его желание — твердое и горячее, опаляло ее кожу. Захотелось его всего. И прямо сейчас.

— Продолжай! — рыкнула она. — Только если сам готов хранить мне верность. Я на меньшее больше не согласна!

Ниалл засмеялся, вибрация из груди передалась на тело Персефоны, а пальцы заскользили глубже, быстрее, рывками. Она вцепилась в его руку, заставляя увеличить темп.

— Так вот ты какая, Персефона! — хрипло воскликнул Ниалл. Он повернул ее голову и впился в сладкие дымные губы жестким и властным поцелуем. Поцелуем, который ставил на нее свои права. Клеймил, сминая губы, сплетая горячие языки. Она застонала, а затем ее тело содрогнулось и она обмякла в руках Повелителя, тяжело дыша. Он поправил подол Персефоны, оставил на лбу поцелуй, а затем повернул замок и собирался уйти.

— Ты куда? — удивилась девушка.

— Тебе было мало, дорогая? В следующий раз продолжим. — Он усмехнулся, сверкнув лазурными глазами, облизнул губы и вышел, прикрывая за собой дверь. Персефона от досады сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Проклятый Повелитель! Поиграл и оставил. Ну ничего, она тоже умеет играть по таким правилам.

Глава 17. Лазурные осколки разбитого сердца

В комнате, залитой багровым светом восходящего солнца, было душно. Свежий летний ветерок дул из приоткрытого окна, приятно обволакивал тело и холодил разгоряченную кожу двух влюбленных. Персефона лежала на смятой простыни, прикрыв в блаженстве глаза. Ниалл, лежащий рядом, нежно проводил алым бутоном пышной розы по красивым изгибам талии, по округлой груди, по румяным щекам. Он улыбался, щуря светящиеся лазурные глаза. Сердце, что еще недавно покоилась под толстой коркой льда, вдруг оттаяло из векового заледенения, забилось чаще, вспыхнуло синим пламенем и ни на минуту не хотело потухать. Ниалл переехал собственные принципы, покорно смирился с судьбой, принимая Персефону целиком. Она же приняла его грубость, терпела пороки, доказала, что это не просто прихоть и желание быть в постели Бога Света. Это нечто большее, заставляющее нас отключить рассудок, поддаться порыву сердца. Это то, что называется «влюбленность».

Девушка перевернулась на бок и распахнула ледяные глаза. Ладонь взметнулась вверх, пальцы перебрали лежащие платиновые прядки, что сейчас накрывали нагую спину, усеянную шрамами. Ниалл придвинулся ближе, коснувшись носом шеи. Сейчас он хотел, чтобы эти минуты превратились в вечность. В ее объятиях было тепло и спокойно, и не хотелось покидать ее ни на минуту. После бала у брата они, наконец, поставили точку в своих отношениях, определяясь с ролью в жизни друг друга. Ниалл распустил наложниц, представив Персефону двору. Она все чаще пропадала в его замке, а к Адриану возвращалась затемно, только забирала чистые