– Даже не думай, медвежонок, – косясь на него желтым глазом, задушевно-ласково предостерегла Амба и шагнула вперед, покачивая шаром на цепи. – Где верховная Демаан?

– Кто ж ее знает? – мило улыбнулась девчонка. – Дворец верховных обрушился, мало ли что могло статься!

– Верховную Айбансу не устроит такой ответ! – добавляя в голос раскатистое порыкивание, бросила Амба.

– Ой, вот только не надо! – небрежно отмахнулась Аякчан. – Шар, которым вы Айгыр прибили, был с черной водой – так что знаем мы, на кого вы на самом деле работаете!

Амба перевела угрожающий взгляд на Содани. Пленник забился в путах, замычал, даже попытался замотать головой – видно, хотел сказать Амбе, что это не он, не от него узнали!

– Отпусти дяденьку, медвежонок, видишь, он сказать что-то хочет, – нежно попросила Амба по имени Алтын-Арыг и еще больше продвинулась в глубь комнаты.

– Дяденька? А я думала – паучок, – отозвалась Аякчан, тоже отступая на шаг. Похоже, она освобождала себе пространство для маневра. Бесшумным и почти незаметным скользящим движением бойца-мечника Хакмар аккуратно переместился Амбе за спину, отрезая ее от пролома в стене. Донгар, напротив, попятился, целиком окунаясь в сочащиеся из курильницы клубы дыма. И только Хадамаха обеими руками стискивал челюсти Содани и чувствовал себя под прицельным взглядом Амбы совершенно по-дурацки: вот сейчас она ка-ак даст мячом по голове – и что тогда делать? Содани держать или мяч ловить? Амба, похоже, отлично понимала его сомнения – уголки ее губ слегка приподнялись в зловеще-многообещающей улыбке, а цепь на сгибе локтя покачивалась со зловещим лязгом.

– Я вот тоже, как вашего приятеля увидела, – она едва заметно повела головой, показывая, что прекрасно знает о Хакмаре за спиной, – подумала, что южане в храмовой страже не служат. И оказалась права!

– Говорил же – давайте я пойду, – из клубов дыма отозвался Донгар.

– За мной слежки не было, – принялся оправдываться мгновенно покрасневший Хакмар.

– Она нюхом след взяла, – буркнул в ответ Хадамаха.

– И след, и вас, – нарочито не обращая внимания на то, что противники окружили ее со всех сторон, сообщила Амба. – Дети, вы пойдете со мной.

– А сами за горы Сумэру сходить не хотите? – столь же невозмутимо поинтересовалась Аякчан.

– Девочка, нехорошо грубить наставнице. За это ты можешь быть сильно наказана, – буркнула Алтын.

– Ничего, у нас в школе богатырство всегда был не профильный предмет, – демонстративно закладывая руки за спину, объявила Аякчан.

– Вот ты мяч ловить так и не научилась! – лихо разворачивая мяч на цепи, рявкнула Алтын. И хотя нападения ждали, но все равно движение было таким стремительным, размазанным в пространстве, что никто и охнуть не успел.

Шар падал Аякчан на голову, девчонка лишь успела беспомощным, совершенно неумелым жестом вскинуть руки навстречу… «Не поймает!» – мгновенным пониманием мелькнуло в голове у Хадамахи…

– Держи пленного, Хадамаха, она сама разберется! – заорал Донгар.

Каменный шар с силой грохнулся о толстенный ледяной щит, невесть откуда возникший между руками Аякчан. Девчонку от удара швырнуло на колени, щит треснул… один из шипов мяча застрял в надбитом льду. Хакмар прыгнул Амбе на спину. Неуловимо быстрым движением она развернулась на пятке, и толстый, окованный медью каблук ее сапога ударил Хакмара в грудь. Мальчишку вышвырнуло в стенной пролом. Богатырша рванула мяч за цепь. Ледяной щит Аякчан раскололся, грянувшись об пол, Алтын дернула мяч к себе, крутанула… Подтаявший утрамбованный снег пола слабо хлюпнул, и из образовавшейся дыры выметнулась толстая сосулька, едва не пропоров Алтын насквозь. Продолжая вертеть мяч над головой и сама вертясь, как детский волчок, богатырша ушла от удара.

– На старый фокус не попадаюсь! – крикнула она Аякчан. – Что, Огонь кончился, ведьма?

За спиной у богатырши полыхнул Огонь. Горящий алым ореолом меч полоснул по цепи. Как брызги над водопадом, багрово-красные искры разлетелись во все стороны. Срубленный с цепи мяч сорвался и, кувыркаясь, просвистел над головой у Хадамахи, всаживаясь шипами в беревенчатую стену. Домик игроков зашатался, зловеще скрипя. Вынырнувший из пролома Хакмар ударил мечом. Богатырша отбила удар обрывком цепи – сталь столкнулась со сталью. Цепь с грохотом обмоталась вокруг клинка, Алтын дернула Хакмаров меч на себя. От стиснутой на рукояти ладони мальчишки вверх по клинку устремилась волна Алого пламени. Перекинулась на цепь. Взрыв полыхнул богатырше в лицо.

Визжа, как кошка с подпаленными усами, Алтын-Арыг рванулась прочь. Хадамаха всем нутром ощутил ужас бесстрашной Амбы. Он и сам чувствовал, как медведь внутри него жалобно ревет от страха, ему приходилось напрягать все человеческие силы, чтобы удержаться от отчаянного трусливого бегства. Голубой огонь еще можно как-то выносить, но этот алый ревущий кошмар… Амба кувырком откатилась в сторону. Меч Хакмара превратился в Алый факел, он ринулся к Алтын. Богатырша прыгнула. Вертящееся в кувырке тело пронеслось над скамьей с пленником. Окованные медью каблуки впечатались в пол за спиной у Хадамахи, и тут же на горле у него захлестнулся обрывок цепи.

– Отойди со своим проклятым Огнем, или я его удавлю! – срываясь на визг, выкрикнула Амба, и цепь сильно врезалась Хадамахе в горло. Затихший было Содани забился у него под руками, норовя сбросить зажимающие рот ладони. Цепь врезалась в горло сильнее, голову начало отгибать назад, из-под лопнувшей кожи брызнула кровь… Мыча от боли, будто он не медведь, а буйвол какой, Хадамаха продолжал притискивать к скамье рвущегося из пут пленника. Содани еще не сказал, чего Королева хочет от Черных…

– Отпускай, Хадамаха! Отпускай, говорю! – аж ввинтился в уши вопль черного шамана.

Руки невольно разжались. Содани конвульсивно дернулся на скамье – и изо рта у него хлынул серый дым! Растопырив конечности, дымное создание ринулось на Хадамаху… У самого лица мальчишки разорвалось надвое, как кусок бересты под нетерпеливой рукой, и пронеслось мимо. Сзади послышался истошный визг – и давление на горло исчезло. Хадамаха крутанулся на месте. Сгустившийся в плотный, непроницаемый ком, серый дым навалился на лежащую на полу Амбу и омерзительно дергался, до ужаса напоминая высасывающую своих жертв черную женщину в чукотском валкаране. И так же в такт дергались торчащие из-под него ноги Амбы.

– Не убивай ее! – властно крикнул Черный – на губах его играла торжествующая усмешка.

А вот не о том он беспокоится! Хадамаха отлично понял, что сейчас произойдет.

Лютый тигриный рык вырвался из дымного комка. Яростно хлеща хвостом, изнутри выпрыгнула желтоглазая тигрица. Стелющийся прыжок… растопыренные когти мелькнули перед лицом черного шамана, толчком лапы его опрокинуло на спину, и дышащая жаром пасть зависла у самого его лица. Черный зажмурился… Тигрица мешкала. Стоя у мальчишки на груди, она снова зарычала… Медвежьи лапы сдернули ее с Донгара. Отлетевшая в сторону тигрица ударилась об стену – домик зашатался сильней, его повело в стороны, как при поднимающемся чэк-нае. Перекатившись у пола, тигрица прыгнула медведю на грудь. В домике мгновенно не осталось места – сцепившиеся звери заполонили его весь. Вскинувшийся на дыбы медведь саданулся затылком об стреху, хвост тигрицы хлестал от стены к стене, заставляя Аякчан и Хакмара судорожно жаться к бревнам. Узкое пространство дрожало от рыка и рева, перемежающегося дробным стуком деревянных ножек в утрамбованный пол, скакала скамейка с привязанным к ней Содани. Пленник отчаянно рвался на свободу.