ты эту работу контрактника, давай к нам в бюро. Твоя кандидатура давно одобрена начальством, ты нам столько раз помогал. Тебя все называют внештатным консультантом уже. Ты помог поймать за три года нашего общения более тридцати серийных убийц. Тебе место у нас, а не в окопах. Тем более навыки снайпера нам тоже пригодятся.

— Я подумаю.

— Хорошо. О! Результат пришёл!

— Какой? — спросил я.

— Там напротив пустыря есть здание, на котором висит камера, ребята из отдела IT, что-то нашли и прислали фото того, кто там часто появляется. О мой бог…

— Что такое, Майкл?

— Друг, если это он ей пишет, то она в полной заднице.

— Ты о чём?

— Минтис Зигрфрид — прозвище Мефистофель. Он пропал с нашего поля зрения больше семи лет назад, был признан мёртвым, так как его машина взорвалась. Ты же знаешь, что в криминальном мире есть основная группа сильнейших, что руководит всеми остальными?

— Знаю…

— Так вот, он, можно сказать, хотя так оно и есть, был её императором, сильнейший и самый опасный. Он не знает жалости, чувство сострадания ему неведомо, он никогда не чувствует вину, ходячая машина для убийств, но знаешь, что странно…

— Что?

— Он родился в январе 1982 года, сейчас ему тридцать восемь лет. Он был очень добрым, отзывчивым и послушным мальчиком в школе, а после выпускного начальной школы пропал на целых десять лет, потом появился из ниоткуда совсем другим, словно и не он вовсе, стал правой рукой «императора» того времени. У него была сестра, но погибла в аварии, а ещё, один из психологов, что сталкивался с ним, оставил у себя заметку — как столкнулись и где непонятно — но он отметил, что пациент, скорее всего, страдает раздвоением личности.

— Бог мой, у тебя серийный маньяк, у меня психопат с навыками наёмного убийцы. Хорошо живём. Как мне её защитить?

— Искать союзников, сам в одиночку не справишься, я бы прилетел на помощь, но сам понимаешь.

— Конечно, понимаю. Спасибо, если нужна будет помощь, звони. И я серьёзно подумаю над сменой работы, как закончу тут.

— Хорошо, буду ждать.

Глава 14-3

Клим

Я не вышел, а просто вылетел из её комнаты, потому что я держался из последних сил, чтобы прямо там не взять её. Так уцепился за своё прошлое, за того призрака воспоминаний, что и не заметил, что она и Мария это одно лицо. Не затмевай мне глаза та боль и моё упрямство, я давно бы всё понял.

Влетел в свою комнату и прямиком под холодный душ! Тело требовало вернуться обратно и взять то, что принадлежит мне. А ведь она по праву моя! Она моя жена, мать моего ребёнка, женщина, которую я любил, люблю и буду любить. По телу бежали капли холодной воды, но я не чувствовал, тело было слишком горячее и возбуждённое. Словно… Словно у меня начался гон.

— Клим, мужик, тебе тридцать семь лет, идёт тридцать восьмой, а ты как мальчишка, который только что первый раз в своей жизни увидел голую женщину.

Холодная вода так и не успокаивала, поэтому я ударил кулаком в стену, чтобы хоть как-то прийти в себя и это помогло, боль меня отрезвила. Я успокоился и вышел из ванной, оделся и решил пойти вниз. Внизу встретил Марка, он смотрел на меня большими моими тёмно-серыми глазами. Сердце сжалось, а ведь передо мной стоит мой родной сын, и сказать ему ничего не могу и правду рассказать нельзя, потому что превращу мать в его глазах во врага.

— Дядя Клим! Здравствуйте! — бодро произнёс Марк, а меня прямо передёрнуло от слова «дядя». — Давайте поиграем?

— Марк, давай ты меня будешь звать не дядя, а просто Клим и на ты. То есть, давай поиграем? Или давай погуляем. Или, я хочу мороженого, купи, пожалуйста.

— Но мама говорит, что так нельзя разговаривать со старшими…

— Со старшими нельзя, не спорю, но я же друг. Это другое.

— Правда? — подпрыгнул Марк. — Ты правда-правда будешь со мной дружить?

— Правда-правда. — кивнув отвечаю я и улыбаюсь.

— Честно, пречестно?

— Да, честно.

— Ура! — подпрыгнул Марк и подбежав ко мне, протянул руки. А я машинально присел и обнял его. Он крепко обнял меня, прижимаясь всем своим маленьким тельцем ко мне, и сказал: — Пошли, поиграем в мячик?

— Ты кушал? — спросил я и потрепал его за волосы.

— Нет, не кушал. Но я не хочу! Пойдём играть, пожалуйста.

— Мама будет ругаться. — сказал я и щёлкнул по носу.

— Ну она пока приготовит кашу, пока нарежет фрукты. У нас есть время. — уговаривал он меня. — Ну, пожалуйста.

— Хорошо, пошли, но не долго.

— Я быстро! Оденусь и прибегу, и мячик возьму.

Марк побежал к себе, я провожал его взглядом и улыбался. А ведь он мог расти на моих глазах. Его бы смехом всегда был полон мой дом, и я бы, как и Изабелла, не спал ночами, баюкая его. Сколько всего я упустил, сколько всего лишился? Очень многого… Любимых женских глаз, её доброй улыбки. Счастливого момента, когда узнаёшь, что скоро станешь отцом. Наблюдать, как растёт её живот, класть на него руку и чувствовать, как он внутри неё пинается. Сколько ночей она не спала? Сколько провела в одиночку? Сколько раз она сидела возле его кровати, когда он болел? Бесчисленное количество раз. А первые его слова? А беззубая улыбка до ушей? Первые шаги… Боже, как много я упустил, и ведь назад вернуть не смогу…

Я покачал головой, потому что во мне поднималась злость и обида, что Изабелла лишила меня этого, но в ту же секунду я вспомнил, что всё это время она была одна и тоже страдала не меньше меня. Потому была вдали от меня, воспитывала сына в одиночку. На глаза навернулись слёзы, смешно, правда? Я, взрослый мужик, а в глазах стоят слёзы от обиды потерянного времени, от счастья того, что они живы, от осознания того, что я не один и они снова со мной. Похлопав глазами, я пошёл в комнату с тренажерами и быстро переоделся. Когда я вышел, Марк уже стоял одетый и улыбался мне своей светлой улыбкой.

— Ну что, пошли играть? — спросил я.

— Да!

Мы вышли во двор, я встал на ворота и стал ловить его подачи. Двигался он хорошо и очень активно. Конечно, понятно, что я выше, сильнее и мне ничего не стоит обыграть его, но смотря на эту счастливую мордашку, которая с таким азартом, и задорным смехом бьёт по мячу, просто нет сил этому