Они вдвоем с Данченко зашли к этой девушке в дом. Она была одна. Достав трясущимися от волнения руками два стакана и бутылку самогона, налила его в стаканы и подала гостям. Когда они выпили, девушка попросила Данченко выйти на улицу. Оставшись наедине с Гудковым, она, стыдливо посмотрев на него, спросила:

— Вы об этом никому не скажете?

— Да о чем вы хотите мне сказать? Обещаю, никому не скажу.

— Несколько дней назад ночью ко мне зашли Корсак, Котля и Багадяш. Они попросили меня выйти в сарай и показать им, что там есть. Когда пришли туда, они меня повалили и все трое изнасиловали. Корсак меня предупредил, если я скажу об этом комбригу, то они меня расстреляют. — Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.

— Ну, давайте успокойтесь. — Когда она перестала плакать, Гудков спросил: — Они и раньше к вам заходили?

— Нет, они пришли первый раз.

— А как же вы узнали, что это именно Корсак, Котля и Багадяш?

— Они часто у нас бывали в деревне и раньше, когда Корсак служил начальником полиции, поэтому в деревне их хорошо все знают, да и я их несколько раз видела.

— Ну, не волнуйтесь, пожалуйста, теперь уж ничего не поделаешь, — пытался успокоить ее Гудков. — А этих молодчиков я накажу, — гневно проговорил он. — Я думаю, что ничего страшного не произойдет, мы все это с вами будем хранить в тайне.

Попрощавшись с этой девушкой, комбриг в тяжелом раздумье вышел из дома. Приехав в лагерь, Гудков отдал своего коня Данченко, а сам, держа в руках автомат, пошел в лес. Он никак не мог успокоиться от этой новости, которую ему сообщила яновская девушка. Вот это Корсак, думал он, может, это не первый случай, тогда что же с ним делать. Он также не мог успокоиться от тревожной мысли, почему сорвался план разгрома Оболицкого гарнизона, кто сообщил в Неклюдово и в Обольцы о готовящемся нападении партизан. Значит, среди нас есть предатели. Но кто это? Агапоненко? Не может быть, это боевой парень, преданный нашему общему делу, что он не раз доказывал на деле. А может быть, Руколь? Тоже не может этого быть. Он страшно ненавидит немцев, у него же они расстреляли беременную жену. Кто же предатель, ломал голову Гудков и с этими тяжелыми мыслями ходил по лесу. И снова в его голове возник вопрос: план разгрома гарнизона они разрабатывали втроем, больше этого никто не знал, кто же предатель?

А в это время в лагере партизаны занимались своими делами: одни сидели у костра и рассказывали друг другу смешные истории, другие чинили свое обмундирование. Все были чем-то заняты. В стороне ото всех, на поваленном ветром дереве, сидел молодой парень и чистил свою винтовку. Увидев его, Гудков почему-то спросил:

— Зачем ты чистишь винтовку?

Парень посмотрел на Гудкова и, пожав плечами, ответил:

— А как же не чистить, а может быть, придется идти в бой, а она у меня вся в песке и затвор не ворочается.

— Какой там бой? — с раздражением сказал Гудков. — Вот хотели завязать бой, да не вышло, а все через тебя, — пошутил он, имея в виду, что у этого парня винтовка была не в порядке.

— Почему через меня? — как-то испуганно спросил он.

И снова в шутку Гудков сказал ему:

— Ты же сказал немцам, что мы придем.

— А я и не немцам сказал, — совсем испуганно ответил он.

— А кому? — насторожившись, спросил комбриг.

— Я матери сказал.

— Что же ты ей сказал?

— Мне вчера вечером старший лейтенант Корсак сказал, чтобы я сходил домой и надел чистое белье, а то завтра у нас будет бой в Обольцах, могут убить. Я тут же побежал за чистым бельем.

— А где твоя мать живет?

— В Неклюдове.

— Ну, и что же было дальше?

— Когда я попросил у матери чистое белье, она спросила, зачем оно мне. Я ей и сказал, что завтра будет бой в Обольцах, может, убьют.

— Вот оно в чем дело, — проговорил, задумавшись, комбриг. — Ох, дурной же ты парень, — уходя от него, заявил Гудков.

Подходя к своей палатке, Гудков увидел ординарца и приказал ему:

— Данченко! Срочно найди в лагере Степана Захаревича, чтобы он быстро пришел сюда, и Деева Митьку тоже ко мне.

Минут через двадцать у комбрига в палатке появился сначала Захаревич, а потом и командир отряда Деев. Степан Ануфриевич Захаревич по своему образованию был юристом и в бригаде занимался различными следственными делами, как над провинившимися партизанами, так и над предателями — изменниками Родины, и над всевозможными засылаемыми к нам гитлеровскими агентами. Это был среднего роста, худощавый и стройный мужчина в возрасте 30 лет, с острым носом, плотно сжатыми тонкими губами, карими глазами, глубоко сидящими под черными бровями, с шевелюрой черных густых волос на голове. У него всегда было серьезное, неулыбчивое лицо. При допросах подследственных он разговаривал с ними мягким голосом, не повышая его даже при явной лжи допрашиваемого. Захаревич, как и все другие партизаны, не раз бывал в тяжелых боевых ситуациях. Но об этом я расскажу позже.

— Степа, — обратился Гудков к Захаревичу, — сейчас я кое-что тебе расскажу об одном предателе, находящемся среди нас, и тебе нужно будет провести тщательное расследование этого дела.

Гудков рассказал все то, в чем подозревал Корсака. О поездке на свадьбу в Прусиничи и случайно или специально подстроенной там засаде полиции и немцев. И об изнасиловании Корсаком, Котлей и Багадяшем девушки в Янове. И, наконец, о том, что Корсак заставил одного из партизан сообщить своей матери о предстоящем бое в Обольцах, а та, в свою очередь, передала в Обольцы своим родственникам, которые служат у немцев в полиции.

— Надо выяснить, каким образом узнал Корсак о готовящейся операции против Оболицкого гарнизона, кто ему это рассказал. Когда мы разрабатывали эту операцию, нас было только трое: я, Агапоненко и Руколь. Среди нас есть предатели, — закончил Гудков.

— Есть, товарищ комбриг, я все выясню. Но этих троих надо арестовать, пока они не наделали еще что-нибудь.

— Правильно! Вот как раз идет Деев, я ему дам это задание.

Появившийся в палатке Деев Дмитрий доложил:

— Товарищ комбриг, явился по вашему вызову.

— Вот что, Митрий, сегодня тебе предстоит срочно найти Корсака, Котлю и Багадяша и арестовать их. Смотрите, чтобы их не упустить. Это изменники-предатели.

— Есть, товарищ комбриг, все будет выполнено. Только я вам хочу сказать, что Багадяш несколько дней назад убит под Ревятичами вместе с другими разведчиками, когда отряды шли на задание в сторону Соколино и неожиданно наткнулись на колонну карателей. Он, как мне рассказали, был сначала ранен, а потом на себе взорвал гранату и убил несколько немцев, которые пытались его взять живым.

— Ну, если такое дело, то он свою вину уже искупил. Тогда арестовать этих двоих, Корсака и Котлю.