— Да, британцам удалось захватить его, но он сумел бежать. Он нашел сочувствие у кое-кого из стражников, они даже угощали его элем. Он умудрился доплыть до каких-то плавучих обломков и, уцепившись за них, дрейфовал, пока его не подобрал корабль колонистов.

Дэмьена доставили в Балтимор, а оттуда он поспешил в Бостон. Мне удалось увидеться с ним перед самым возвращением.

— Так он… свободен? — переспросила Аманда.

— Да, свободен словно птица.

Она издала невнятный возглас, вскочила и с такой страстью бросилась обнимать обнаженного мужа, что они оба свалились на кровать.

Эрик крякнул и застонал, затем рассмеялся. Она осыпала его поцелуями, и его стоны стали иными. Смех утих, и они любили друг друга с новой жадностью, пока не иссякли силы, а потом лежали молча, блестящие от пота, не в состоянии отдышаться. Наконец Аманда обрела способность говорить:

— Эрик, ты надолго домой?

Тот тяжело вздохнул:

— Пробуду около недели. А какие дела здесь творятся! Я уже слышал, что на следующем общем виргинском собрании планируется объявить эту территорию государством, проголосовать за независимость!

Даже раньше, чем это сделает Континентальный конгресс! Здесь делается история, любовь моя, но мне придется вернуться в Нью-Йорк, поскольку именно там Вашингтон ожидает нового удара британцев.

Нам надо продумать оборону города.

Меньше недели. Как мало им осталось быть вместе. Но как много за это время может раскрыться…

Однако Дэмьен на свободе.

Улыбнувшись, Аманда вдруг повернулась у него в руках.

— Я никогда не предам тебя, Эрик! — пообещала она. И чуть было не пошла дальше. Чуть не сказала, что любит его, но какая-то неясная тень, мелькнувшая в его взгляде, остановила ее. Он не поверил ей до конца. Он этого не сказал, но это было так. Эрик наблюдал за ней, и теперь ей нужно было доказать, что она верна ему, несмотря на то что в душе остается тори.

— Да уж постарайся, чтобы так и было, — предупредил ее Эрик.

Она замерла рядом с ним и через какое-то время поняла, что он уснул. Вокруг глаз и в уголках рта залегли новые морщинки. Война оставила на нем свой след.

Аманда поднялась, решив дать ему поспать, а самой осмыслить новые, удачные для нее обстоятельства. Быстро одевшись, девушка выскользнула из комнаты.

У одной из спален стояла пара башмаков. Кто-то приехал вместе с Эриком, поняла она. Один из его людей. Новая опасность, пришла мысль, и вновь бешено застучало сердце.

Аманда поспешно спустилась по лестнице и проскользнула в гостиную Там она встала на колени у письменного стола и потянула на себя один из ящиков.

И тут она почувствовала у горла лезвие ножа, приставленного кем-то, кто находился сзади. Она приросла к полу.

— Добрый день, леди Камерон, — раздался хриплый голос. Это был высокий черный человек. Посланец отца.

Она заставила себя ответить:

— Ты идиот! Мой муж дома. В Уильямсберге командуют колонисты. Стоит мне только закричать, и тебя повесят…

— Да, но до того из вас успеет натечь целая лужа крови, а поскольку я уверен, что лорд Камерон не ожидает нападения, то есть шанс, что и его кровь прольется. Подумайте хорошенько, леди Камерон… — Лезвие ножа столь сильно вдавилось ей в шею, что она с трудом могла говорить.

Несмотря на это, она решила бороться за свою независимость.

— Дэмьен на свободе, и я больше не Принцесса! Можешь убить меня, если хочешь, но передай отцу, что от меня он больше ничего не получит!

— Мы боялись, что вы уже слышали о побеге вашего кузена, моя леди. Ваш отец велел сообщить вам, что в следующий раз, когда он появится в Камерон-Холле, он сожжет это чертово поместье дотла. А лорд Тэрритон хочет, чтобы вы знали: когда он там окажется, вы станете его пленницей и наложницей. Он горит нетерпением.

— Если они появятся хотя бы поблизости от Камерон-Холла, они умрут!

Посланец не ответил. Секунду спустя Аманда перестала ощущать лезвие ножа у горла. С негромким придушенным криком она вскочила на ноги, озираясь вокруг.

Посланец исчез. Испарился. Окно было открыто, в него задувал весенний ветерок. Аманда подбежала к окну, выглянула, но увидеть что-либо не смогла.

Она упала в кресло и замерла без движения, подставив лицо дуновениям ветерка. Следует рассказать обо всем Эрику. Нужно признаться во всем, объяснить, что она пошла на это только ради Дэмьена.

Нужно сделать это, но где взять мужество?

Однако ведь все завершилось! Теперь все наверняка кончено. Ей больше не придется играть роль шпионки. Никогда. Эрику и не нужно ничего знать. А если она расскажет ему, он может обдать ее презрением, может никогда не простить…

Позднее пришла Матильда, принесла завтрак. И Аманда очень скоро выяснила, что башмаки принадлежали Фредерику, поскольку тот сам появился в гостиной, и они сели пить кофе.

Эрик проспал почти весь день, а когда спустился вниз и хмуро посмотрел на нее темным взглядом, Аманда поняла, что ничего не сможет ему рассказать. Все закончилось. Должно закончиться. Она взмолилась всем сердцем, чтобы было именно так.

Вернувшись в Камерон-Холл, они объехали поместье верхом, и Аманда была польщена тем, что он похвалил ее за умелое ведение хозяйства.

Стояла ранняя весна, было еще холодно, но они нашли небольшое укрытие у реки, где расстелили свой плащи и предались любви под шумящими ветвями деревьев.

На пятый день их пребывания дома вернулась в свой док «Родная земля», благополучно проскочив мимо кораблей Данмора. Судно только что прибыло из Италии, объяснил Эрик. Но когда Аманда проснулась ночью, Эрика рядом не оказалось. Завернувшись в простыню, она подошла к окну и стала наблюдать за суетой в доках.

— Шпионишь, любовь моя?

От неожиданности она вздрогнула и, обернувшись, увидел», что в дверях стоит Эрик в простой белой рубашке, бриджах и сапогах:, скрестив руки на груди. Он подошел и встал рядом. Аманда попыталась усмирить биение сердца.

— Я искала тебя. Проснулась, а тебя нет.

Он кивнул, но глаза из-под полуопущенных ресниц смотрели на нее сумрачно. Он положил руки жене на плечи и притянул ее к себе.

— Настоящий груз — оружие, так? — спросила она.

— И порох, — уточнил Эрик.

Она повернулась к нему лицом, откинув голову назад:

— Если ты так не доверяешь мне, то почему все-таки говоришь правду?

— Ты ведь далеко не глупа. Разве сумел бы я тебя убедить, что разгружаю ночью кожу и вино, а?

Он отошел и, присев в изножье кровати, начал снимать сапоги, затем бриджи и рубашку. Оглянувшись, Эрик увидел, что она все еще стоит у окна, больно раненная его словами.