– Да говорю же – ВЕР-ТО-ЛЕТ! – оборвал Петя грозившую затянуться байку. – Большой, пятнистый. Не горел, не взрывался – нырк, и готово!

– А может, тарелка летающая? – не унимался Зворыкин. – Человечки зелененькие тебе как, ручкой-не махнули?. А то, знаешь, под Петрозаводском случай был…

– Разворачиваемся, – скомандовал капитан. – Поищем. Если, едренть, действительно что было, не примерещилось, – могут люди на воде остаться. Или обломки. Или хотя бы пятно масляное.

Развернулись. Поискали. Заложили три крута вокруг указанной Гольцовым точки, посветили прожектором – в сумраке белой ночи помогал он мало.

Не нашли ничего. Ни людей, ни обломков. Даже масляного пятна не нашли.

– Может, он чуть левее нырнул? Или дальше? – жалобно сказал Гольцов, и сам уже засомневавшийся – а ну как действительно поблазнилось…

– Может, может… – рассеянно ответил Дергачев, у которого те же сомнения уже превратились в уверенность. – Да только, видать, с концами. Здесь глубина почти двести метров…

…Возвращаясь в кают-компанию, речники спорили: действительно ли Петьке пригрезилось, или решил со скуки таким манером поразвлечься? А то ведь с ним за эти дела тоже шуточку можно отколоть флотскую, на всю жизнь впечатлений хватит…

Начальство задержалось у трапа.

– В журнал занесем? – с сомнением спросил у капитана старпом Фокин (хоть и единственный помощник на буксире – а все равно старший).

– Что занесем? – сказал капитан, прищурившись. – Что Петька Гольцов увидел, за штурвалом стоючи? А ты, едренть, его на рулевого аттестовывал?

Фокин пожал плечами и потопал к кают-компанию – пока там не добили остатки «Абсолюта». Старпом был не дурак выпить.

– Садись за руль, – сказал Руслан, когда они проехали Тучков мост.

Наташа поменялась с ним местами. Посидела, осваиваясь с управлением, тронулась-с места, сначала медленно, затем быстрее и увереннее. Руслан молча кивал – с одобрением. И, пожалуй, с легким удивлением. Сказал всего, одну фразу:

– Вот здесь – автоматическая блокировка дверей. Не нажми потом случайно.

Она кивнула. Не нажмет.

На этом разговор закончился. Андрей тоже упорно молчал, и Наташа, чуть повернув зеркало заднего вида, временами поглядывала на его лицо: не началось ли? Но все вроде в порядке, взгляд остается осмысленным, задумчивым.

Она не пыталась втянуть его в разговор – слов минувшей ночью было сказано достаточно…

…Беседа была похожа па допрос. На очель странный допрос, при котором следователь и подследственный то и дело меняются местами. У Наташи, больше молчавшей, остались о том разговоре странные воспоминания – кусочки, отрывочки… Скорее всего, измотанная предыдущей бессонной ночью и перенаполненным событиями днем, она эпизодически отключалась, засыпала, сидя на стуле и с открытыми глазами…

…Руслан говорил тихо и яростно:

– А что бы ты мне приказал сделать?! Пустить пулю в лоб? Созвать на пресс-конференцию журналистов? А ты много задумывался о том, что за делишки творились потом на кое-каких объектах, которые тебе приходилось строить? Думаешь, мне так вот сразу все показали и рассказали? Хочешь, мол, – присоединяйся, не нравится – катись на все четыре стороны?

…Андрей вспоминал —медленно, задумчиво:

– Да нет, ничего такого у меня в роду не бывало… Предки отца с Дона, в Сибирь попали, когда расказачивать начали… Родню по матери, правда, знаю плохо. Отчего-то не принято было о них говорить… Нет, теперь не спросишь – погибли оба, и мать, и отец… Дурацкий случай – возвращались поздно вечером с Китайских огородов, есть такое местечко у нас в Канске – напоролись на стаю одичавших собак… Нет, мне подробностей не говорили, семь лет мне было, какие уж подробности… Потом тетка, сестра отца, в Красноярск забрала, потом служил, под Питером, там же женился, в ЛИСИ поступил, и что-то не разу мне в полнолуние на четвереньки встать не хотелось. И на луну завыть – тоже…

…Руслан доказывал:

– Да плевать, кем ты себя чувствуешь! Какой шпенек внутри соскочит – и вокруг будут трупы. А ты опять спросишь: где я? что со мной?

…Ростовцев не верил:

– А твой Эскулап меня – бац! – и снова в клетку? На опыты? Благодетели человечества выискались. Вот возьму да и пойду в Академию Наук – пусть разбираются, что со мной творится…

…Руслан говорил устало, тяжело:

– Времени на споры нет. И это не для красного словца. Без антидота через несколько часов тебя не станет. Появится опасный зверь. Я к тому времени хочу оказаться подальше. A ты? – неожиданно спросил он Наташу.

Она долго молчала. Потом сказала (губы дрожали):

– Я тоже. Андрюша, мне страшно…

Похоже, убедили Ростовцева не тирады Руслана, а эти ее слова.

Втянуть Андрея в разговор сейчас она не пыталась. Боялась представить, что творится у него внутри. Тут со своими бы мыслями и чувствами разобраться…

Мир, в котором она жила, не исчез и не рассыпался на куски, но вывернулся наизнанку, как перчатка. Изнанка оказалась страшной. Населенной людьми, похожими на зверей, и зверями, похожими на людей, и кто из них хуже, Наташа не знала. Она скосила глаза на Руслана. Абориген, прекрасно приспособленный к изнаночной жизни. Умеющий все необходимое для выживания здесь. Хищник. Знающий толк в маскировке и подкрадывании, способный молниеносным броском настичь жертву… И убить. То, что они оказались его союзниками в этом изнаночном мире – временное явление. Как только надобность отпадет, то… Она снова скосила глаза на Руслана. И подумала, что ни разу почти за сутки не видела, как он улыбается. Даже чуть-чуть, краешками губ… Не умеет, наверное. Не требуется для выживания. Есть ли у него семья, дети? Если и есть, то лишь как один из элементов маскировки… И не семья. Самка и детеныши.

Она думала о Руслане по одной простой причине – боялась думать о себе. И об Андрее. Поставила в мозгу железную заслонку, не позволяющую мысленно заглянуть дальше самого ближайшего будущего. Потому что боялась: БУДУЩЕГО НЕТ. Совсем. Чернота и пустота.

– Приехали, – заговорил Руслан. – Видишь грузовик слева? Остановись за ним.

Она послушно нажала на тормоз. Руслан с тревогой посмотрел на ее лицо и добавил три слова:

– Все будет хорошо.

На ударную позицию они выдвинулись на пригнанном Русланом откуда-то «Лендкрузере» весьма удачной расцветки. Серый, он идеально сливался в сером рассветном полумраке с унылыми стенами домов Петроградской стороны. Где Руслан раздобыл машину, Наташа не спрашивала. Подозревала, что не купил и не взял напрокат. Небольшое приспособление, вставленное вместо ключа зажигания, укрепляло в этом подозрении.

А «Камаз»-панелевоз, к которому припарковалась Наташа, был угнан точно. Сама слышала, как Руслан отдавал приказ об этом.