Остин тотчас же прекратил попытки освободиться, увидев, что Эжен достал из-за пояса маленький серебряный кинжал.

— Позвольте успокоить вас, сэр. Вы воспрянете духом, узнав, что я не собираюсь убивать вашу разлюбезнейшую женушку.

Кровь застыла в жилах Остина, когда он представил себе, на какие изощренные пытки способен этот мерзавец.

Эжен, попробовав большим пальцем лезвие, улыбнулся.

— Это вы во время турнира опорочили мое доброе имя перед множеством людей, и это вас я намереваюсь убить.

Испуганное восклицание, вырвавшееся у Холли, едва не выдало обман, но молодая женщина, быстро справившись, радостно захлопала в ладоши.

— Вот здорово! А я-то боялась, что мне суждено веки вечные терпеть этого мужлана!

Даже Эжен изумился, услышав такое проявление кровожадности.

— Напомни зажечь побольше свечей, когда я уложу тебя в свою постель, дорогая.

Остин принялся медленно, но упорно расшатывать правую скобу. Если только ему удастся вытянуть цепь хоть на несколько дюймов, прежде чем Эжен подойдет, чтобы прикончить его…

— Если у вас хватит глупости лечь в постель с этой ведьмой, — сказал он, — то скоро вам придется просить кого-нибудь прикончить вас во время сна. Пожалуй, мне милее смерть, чем жизнь в аду.

Холли бросилась на мужа, стиснув кулаки.

— Дайте мне кинжал, и я расправлюсь с мерзавцем! Избавлю его от страданий.

Эжен обхватил ее за талию.

— Не так быстро, любовь моя. Разве ты не хочешь немного помучить его?

— Что вы задумали? — проворчал Остин. — Вы хотите заставить меня снова спать с ней?

— И не мечтай! — воскликнула Холли.

Она содрогнулась от отвращения, почувствовав, что жесткая хватка Эжена превратилась в похотливые объятия.

— Наоборот, — сказал он, потершись щекой о висок Холли. — Я решил, тебе понравится смотреть, как этим займусь я.

Не отрывая взгляда от глаз Остина, барон скользнул ладонью по пышной груди Холли.

Взгляд Холли также оказался прикован к лицу мужа. От страха у нее перехватило дыхание. Она понимала, что едва заметная дрожь, намек на слабость приблизят конец их обоих.

На лице Остина не промелькнуло ни тени какого-либо чувства. Казалось, это не лицо живого человека, а мраморная маска.

Окинув жену презрительным взглядом, он даже не остановился на руке Эжена, ласкающей ее упругую грудь. Натянув цепи, Остин скрестил руки на груди и зевнул, точно огромный сонный медведь.

— Желаю приятно провести время, Монфор. Только не забудьте разбудить меня, когда закончите.

Разъяренный Эжен с досадой оттолкнул от себя Холли. Та, споткнувшись, упала на колено, но даже не почувствовала боли.

— Вы стоите друг друга, — прорычал Эжен. — Сварливая гарпия и болван-рогоносец. Даже жаль разлучать вас…

Холли просияла, наслаждаясь его раздражением. Но тотчас же ее улыбка погасла, так как Эжен решительно шагнул к Остину, поднимая кинжал.

— Если бы ты только знал, с каким сожалением я дарую быструю безболезненную смерть такому, как ты…

Остин изо всех сил натянул цепи. От нечеловеческих усилий мышцы у него на руках вздулись. Он бросил на Холли умоляющий взгляд. Она прекрасно поняла, что это не просьба о помощи, а приказ оставаться на месте.

У Холли не было времени на поиски оружия. Не было времени, чтобы кричать или читать молитву. Эжен занес кинжал, целясь в грудь ее мужа. Нырнув под локоть барона, Холли бросилась на Остина, обвивая руками его талию, утыкаясь лицом в уютное тепло его груди, ожидая разящего удара кинжала между лопаток.

Если не считать громких ударов сердца Остина, бьющегося у самого уха Холли, в комнате стало тихо, как в склепе. Затем еле слышный смешок вызвал у молодой женщины дрожь. Продолжая прижиматься к груди мужа, она обернулась и увидела разливающуюся по лицу Эжена торжествующую злорадную ухмылку. Она буквально почувствовала, как вокруг ее шеи затягивается невидимая петля.

— Что я вижу? Тебе совершенно безразличен твой муж, однако ты готова пожертвовать ради него жизнью? — Де Легге постучал рукоятью кинжала по подбородку. — Никто не посмеет сказать, что барон Монфор в сердце своем не романтик. Я вознагражу тебя за эту благородную жертву, сохранив ему жизнь.

По щекам Холли хлынули слезы облегчения. Остин потерся подбородком о ее волосы — лишь это проявление чувств было в его власти.

— Живи, Гавенмор, — произнес Эжен, вводя обоих в заблуждение обманчивой мягкостью голоса. — Живи с сознанием того, что всякий раз, взглянув на свою жену, ты будешь вспоминать, как она лежит на спине, раздвинув ноги для другого мужчины. Живи в страхе, что она втайне рада моим ласкам, что стонет не от боли, а от наслаждения. Живи в сомнении, терзаясь мыслью, что ребенок, который родится через девять месяцев, будет не законным наследником Гавенмора, а сыном человека, которого ты презираешь.

Сквозь застлавшую ее взор пелену ужаса Холли увидела, как все мышцы Остина напряглись в бесполезной попытке освободиться. Эжен, приставив ей к горлу кинжал, оторвал ее от мужа, и Остин, взревев от бессильной ярости, натянул цепи.

Холли вырывалась, лягалась и царапалась. Ей уже было безразлично, пробудит ли она в Эжене смертельную злобу. Пусть она умрет, но не заставит Остина вынести то, что для мужчины из рода Гавенморов хуже смерти. Острие кинжала впилось ей в шею.

— Холли, посмотри на меня!

Голос Остина был настолько повелителен, что даже Эжен замер на месте.

Взгляд Остина, обращенный к жене, пылал любовью.

— Послушай, ангел мой. Не вынуждай его причинять тебе боль. — Остин сделал паузу, справляясь с волнением. — Твоя жизнь значит для меня гораздо больше, чем твоя добродетель. Ему никогда не удастся осквернить то, за что я тебя люблю. Для меня ты всегда останешься чистой и невинной.

— Какое благородство! — поморщился Эжен.

Колени Холли подогнулись, когда она поняла, что Монфор одержал над ними верх. Но слова любви, слетевшие с уст мужа, придали ей новые силы.

Она ударила Эжена по гульфику. Барон упал на колено, извергая проклятия, а Холли, вырвавшись из его рук, бросилась к окну.

Она вскочила на подоконник. Ветер трепал ей волосы, прилепил платье к ногам, как и в тот летний день в Каер Гавенморе, когда красота природы напомнила ей, что, несмотря на все невзгоды, жизнь слишком дорога, чтобы расставаться с ней без борьбы. Холли не позволила себе взглянуть на каменные плиты двора.

Вместо этого она оглянулась назад, улыбаясь сквозь слезы человеку, чья вера в нее придала ей мужество продолжать схватку.

— Нет! — прошептал Остин, не в силах оторвать взгляд от нежной улыбки жены. — О боже, пожалуйста, не…