Люси боролась с течением, потом отдавалась на его волю, безуспешно пыталась восстановить дыхание, снова боролась… Она уже почти добралась до более широкого рукава, но в этот момент перед ней возникла черная масса.

Прямо ей навстречу неслась лодка. Сейчас она со всего размаха врежется в нее.

Он возвращался…

Продрогшая до костей Люси рухнула на землю. Она кашляла на разрыв легких. Рядом Эрве Тюрен пытался втащить свою лодку на берег, завороженный открывшимся ему зрелищем: перламутрово-белый труп Фредерика Муане с разверстой грудной клеткой, клювы, раздирающие плоть, обугленные скальпы… Такого не выдумал бы и самый изощренный писатель.

– Черт возьми, твою мать! Энебель! Что все это значит?

Совершенно парализованная от холода, Люси только стучала зубами. Она свернулась калачиком и дрожала, не в состоянии вымолвить ни слова. Тюрен бросил ей свою косуху. Она с презрением глянула на него, хотя вынуждена была признать, что он спас ей жизнь. Между двумя приступами кашля ей удалось произнести:

– Я… Я оказалась здесь слишком поздно… Он был у… уже в таком состоянии… А ка… как вы сумели сю… сюда добраться?

– А вы? Вы, со своим чертовым воспалением сухожилия? Вы ведь должны были находиться в больнице, рядом с матерью! Какого черта! Вы что, издеваетесь над нами? Это ведь Манон вам звонила, да? Я проделал то же самое, что она! Просто приложил спираль Бернулли к карте! Я прикатил сюда из Базеля и встретил в порту вашего моряка! Не понадобилось много времени, чтобы его расколоть. Это он меня сюда привез и заметил странное поведение птиц. Он ждет нас у входа в пещеру на своей моторке. А теперь скажите, где Манон?

– Я думаю… Ее удерживает Профессор…

В слепой ярости Тюрен стукнул ладонью по скале. А потом направился к телу с полностью разодранными глазницами. Фредерик Муане… Возможно, единственный обладатель ключа к разгадке.

Он оглядел почерневшие математические уравнения, знаки, сотнями, тысячами нанесенные на камень. Квадратные корни, многочлены, комплексные числа. Но что они пытались доказать? А главное, сжечь?

Люси с трудом высвободилась из спасательного жилета и непромокаемой накидки, сняла шерстяной свитер, накинула на плечи косуху и принялась энергично растирать руки. Тюрен вытащил из пачки сигарету, но тут же сунул обратно. Не курить здесь. Во всяком случае, до прибытия криминалистов. И тут он заметил груду кальмаров:

– Твою мать! А это еще что? Просто какой-то кошмарный сон, так не бывает!

Полицейский ухватил за шею одну из птиц в тот самый момент, когда она, взмыв над кальмарами, устремилась в сторону расщелины. Олуша издала долгий хриплый крик. Тюрен обернулся к молодой женщине и угрожающе бросил ей:

– И вы от меня не уйдете! Смотрите, что вы натворили! Вы соврали своему начальству, нарушили все законы, да к тому же еще потеряли Манон! Все, вы погорели!

Олуша яростно, изо всех сил отбивалась. Стиснув зубы, Тюрен отшвырнул ее далеко вперед. Птица с трудом села на воду. Одно крыло у нее было сломано.

– Почему вы вздумали расправиться со мной? – выдохнула Люси. – Вы… Вы просто последняя сволочь!

– Женщинам не следовало бы работать в полиции! Все вы шлюхи! Вы думаете, вам все дозволено, а вы просто балласт. – Он ухмыльнулся. – Вы не выпутаетесь, Энебель. На сей раз не получится. Скажите гуд-бай своим лычкам…

Люси почувствовала, что от ярости к ней возвращаются силы. Она посмотрела на него и сказала с внезапной твердостью в голосе:

– Сейчас мы выберемся отсюда… Вы свяжетесь с коллегами из региональной службы судебной полиции Бреста и попросите их прибыть в эту пещеру с судмедэкспертом и группой криминалистов… А заодно найдете математика.

– Я знаю, что мне делать, не беспокойтесь. Больше об этом не беспокойтесь.

– Нам надо понять смысл этой ерунды. И надо подумать о том, что здесь произошло… Как Фредерик Муане и Профессор могли оказаться в этом месте.

Тюрен цинично хмыкнул:

– «Нам»? До вас еще не дошло? Вы больше не при делах. Ни сейчас, ни потом! Конец!

– А также вы расскажете Кашмареку, что это вы звонили мне на мобильник и я поехала в Бретань… ночью… к вам… чтобы вам помочь. Вы меня прикроете.

– Я вас прикрою? Вы издеваетесь?

– Вы скажете, что… ни вы, ни я не видели Манон после Базеля… Что мы не знаем, где она находится…

Тюрен набрал в легкие воздух:

– Бедняжка.

Люси не растерялась. И спокойно продолжила:

– Ваш нос…

– Что мой нос?

– Этот пластырь… Вас… ударили?

Сыщик провел пальцем по переносице:

– А вам-то что?

Прежде чем ответить, Люси внимательно посмотрела на него:

– «Бедняжка», как вы говорите, сохранила трусики, принадлежащие Манон, на которых заметны следы… спермы. И эти трусики лежат кое-где в полной безопасности.

– Что?

– Я думаю, это ваша сперма. Вы воспользовались ее слабостью, вы изнасиловали ее, мерзкий подонок!

Тюрен ответил не сразу. Видимо, пытался справиться с ударом.

– Какая же вы дура!

– Возможно… Посмотрим результаты анализов ДНК. И я думаю, если немного порыться в вашем прошлом, когда вы работали в полиции нравов, мы откопаем интересные штучки…

– Грязная шлюха…

Люси встала. Ее охватило отвращение к этому монстру, к себе самой. Приехав в Бретань, она прошла свою точку невозврата.

– Немедленно отдайте мне трусы… – бросил парижанин.

Почему он не дал ей утонуть? Мог бы даже подержать ее голову под водой, чтобы немножко помочь.

– Сначала вы позвоните Кашмареку, изложите ему мою версию событий… Тогда я их вам отдам… Не раньше.

– Вы готовы на все, чтобы идти до конца, да?

– Как и вы. Мы с вами оба из породы хищников.

Жарко. До смерти.

Я живу, жива. Меня зовут Манон Муане, я специалист по прикладной математике, и я жива!

Сколько времени? Как давно я здесь? Есть не хочу, только пить. Губы пересохли, горло болит, все внутри горит… Наверное, я кричала. И это не помогло.

До смерти жарко. Пот просто капает. Сейчас… лето, нет… весна. Апрель. Может быть, май. Почему мне тогда так жарко? Боже мой! Меня раздели, я голая! Где я?

Не знаю, не знаю! Люси Энебель… Из полиции. Профессор. Похищение. Меня похитили! Точно! Профессор! Меня удерживает Профессор!

Быстро, быстро, думай. Быстро.

Надо успокоиться.

Темно, повсюду. Руки плотно привязаны к бокам, не могу пошевелиться. Встать. Ой! Дерево, нет, металл. Сверху, снизу, по бокам. Гроб! Я в гробу! Какой ужас! Сколько тонн земли надо мной!