Разобравшись с первоочередными делами, Йорген занялся самым сложным – созданием своей маленькой победоносной армии. Добравшись до усопших, некромант начал быстро рисовать на лицах погибших ратников руны призыва, используя для этого маленькую кисточку и баночку с необычной ржаво-красной краской, которая, попадая на кожу, быстро темнела и становилась матово-черной. В точности как ритум, на основе которого она и была создана. В сущности, маг создавал своеобразные свитки, пусть и не на бумаге, а на человеческой коже. Главное, что они могли удержать структуру воплощаемого заклинания.

Эти рунные символы теперь не смыл бы и самый сильный дождь, поэтому Йорген, закончив работу с мертвецами, не стал их тут же поднимать, а занялся еще живыми латниками. Тут нужно было потрудиться как следует. Мертвецы – расходный материал, а вот куклы… Куклы – совсем другое дело. Обращение живых, несмотря на всю хлопотность процесса, – одна из самых потрясающих возможностей, которые открываются перед практикующими магию крови. Обычные поднятые – это тупые создания, за которыми глаз да глаз нужен, чтобы они выполняли требуемое, а не бросались на все живое, стремясь пожрать его. Обращенные же сохраняют человеческую сущность, хоть и теряют возможность контролировать свои поступки.

В случае с ранеными воинами это означает, что они не утратят свое мастерство. Вкупе с тем что их тела практически мертвы, это дает изумительный результат – ведь для них больше нет преград в виде страха или усталости. Да что там, даже ограничения, накладываемые сознанием на допустимость тех или иных нагрузок, исчезают! Обращенные и поднятые сильнее, быстрее и выносливее живых, так как используют возможности своих тел в полной мере, что делает их опасными противниками. Особенно это касается первых, которые хоть практически и мертвы, но все еще сохраняют остатки разума. Правда, это ненадолго. Как только телесная оболочка высосет все запасы жизненной энергии обращенного, он уйдет за грань и превратится в тупоголовую мертвечину. Разумеется, при желании можно поддержать столь полезных слуг, подпитывая их подобие жизни чужой энергией. Только для этого потребуются жертвы, что чревато крупными неприятностями. Крохоборы, тырящие огрызки со стола Древних, тут же переполошатся и затеют охоту на истинного властителя магии.

Размышляя о сущности обращения живых, Йорген тем не менее не терял темпа, быстро нанося на лица раненых латников рунные символы. Просто здесь внимательность и концентрация не требовались – вся эта вязь рун закреплена с помощью ментальных заклинаний на подсознательном уровне: достаточно немного отрешиться от мира, чтобы руки сами делали нужное. А уж потом следует все перепроверить. Ошибки чреваты совершенно ненужными проблемами. И необязательно кукла погибнет – может так случиться, что ментальный контроль будет слишком слабым или порабощенный разум превратится в хаотичное нагромождение мыслей. Тогда, вполне возможно, адепту запретной магии самому придется отбиваться от обращенного.

Проверив выполненные на коже воинов Винсента рунные узоры, Йорген не нашел в них изъяна. Рисунки были идеальны. И готовы к насыщению энергией. Только требуется ее чудовищно много, и, если бы не возможность трансформировать жизненную силу жертв в магическую мощь, такая задача была бы не по плечу даже архимагам.

«Впрочем, все это проблемы архимагов, а не мои», – пожал плечами Йорген и направился к костру.

Кайл вполне успешно справился с поручениями, и маг, похвалив его за расторопность, занялся соединением последних компонентов жидкого огня. А слугу, решившего улизнуть к копающим могилы дружинникам, не говоря ни слова, парализовал. Пришло его время. Помощь некроманту больше не требовалась, а вот кукла, которая выполнит основную роль в готовящемся действе, была необходима.

Почти готовому составу следовало дать остыть, чтобы позже можно было соединить его с фосфором. А пока Йорген расстегнул куртку на неподвижном Кайле и, задрав рубаху, нанес тому на грудь рунную вязь, которая должна была обратить его в живого мертвеца. И успел похвалить себя за предусмотрительность, заставившую в свое время изучить разнообразные построения рунных рисунков и их изменение при нанесении на различные части человеческого тела, что в данный момент позволило скрыть символы под одеждой куклы.

Теперь магу оставалось последнее: залить приготовленный состав в бутыль и флягу и поднять мертвецов. Ну и подать сигнал Винсенту. В любом случае, удастся афера или нет, дело нужно доводить до конца. Нельзя же оставлять живых свидетелей, которые могут поведать властям о появлении некроманта. А отряд Винсента хоть и изрядно потрепан, но с помощью мертвяков точно одолеет противника. Даже если не удастся устранить главного врага.

* * *

Когда подвизавшийся на роль парламентера мужичок объяснил мне, что собирается делать отряд Винсента, я облегченно вздохнул. Похоронить павших в бою товарищей – это дело правильное и нужное. А вкупе с тем что основная часть дружины моего врага уберется немедленно, и вовсе вызывает мое полное и безоговорочное одобрение. В любом случае, даже если Винсент не смирился с поражением и сейчас попытается отыскать где-нибудь мага и увеличить свой отряд за счет наемников, нас это не остановит. Время играет на нас. Как только лошади отдохнут, мы тотчас уйдем в отрыв. Доберемся до постоялого двора, который, помнится, расположен на окраине небольшого села, там возьмем еще пару десятков коней – и галопом к перевалу. Тут осталось-то всего два дневных перехода.

Велев своим людям разрядить арбалеты и отрядить кого– нибудь, чтобы приготовил перекусить на скорую руку, я остался на месте, контролируя окрестности с помощью сторожевой сети. Береженого, как говорится, боги берегут. И без особого интереса изредка поглядывал на людей Винсента, роющих за дорогой ямы.

Так в полном спокойствии прошел почти час, когда меня потревожило уловленное сторожевой сетью изменение окружающего мира. Один из девяти находящихся у дороги человек исчез. А чуть погодя и второй последовал за ним в мир иной. Похоже, тяжелораненых Винсент бросил и теперь их милосердно добили. То-то и лошадей оставили всего семь.

– Вот же уроды, – в сердцах высказался я, и сидящий неподалеку дядя вопросительно посмотрел на меня:

– Что случилось?

– Да раненых добили, – пояснил я и поинтересовался у Стоуна: – Как думаешь, нашим лошадям хватит часа, чтоб оправиться?

– Если в поводу вести, а не ехать, то да, – поразмыслив, ответил Стоун. – С каретой, правда, сложнее.

– Экипаж бросим, – решил я. – Надо убираться из Империи, пока еще кому-нибудь не пришло в голову на нас поохотиться.

– А как же леди Ребекка? – недоуменно спросил Алекс.

– Так же, как и мы, – сначала своими ножками, а потом верхом, – пояснил я и попросил воина сэра Говарда: – Займись этим, кстати. Пусть леди заберет из кареты свои драгоценности и кое-какие личные вещи, что не станут обузой в пути. А там, глядишь, и двинемся уже из этого леса.

– О, гляди-ка! – прервал меня Стоун. – Опять этот парламентер прется.

– Ага, вижу, – сказал я, посмотрев в сторону дороги.