сила не помешает. Ну и, естественно, драконы ваши пусть с вами идут, тут им, вроде как, и делать без вас будет нечего. Для полётов я им амулеты невидимости подарю, мне одна… ведьма сделала несколько… Для работы. Так что, давай, Тэмир, собирайтесь и валите. Как устроишься, сообщи — я тебе зомбаков для тренировок буду подкидывать, чтобы ты там не расслаблялся!

Тэмир встал и уже почти собрался уходить, как Намир вдруг спросил:

— Или ты против — быть правителем магического народа в мире людей?

Глаза Тэмира чуть не вылезли из орбит:

— Что? Правителем? В смысле — правителем?

— Дамир, а ведь мы ему ничего не объясняли, да? — сообразил вдруг ИО короля.

— Точно! — всполошился старший царственный кузен. — Тэмир, ты о чём думал, когда соглашался вернуться в мир людей?

Младший густо покраснел и ответил:

— Что вы меня изгоняете за то, что я тут…

Дамир расхохотался:

— Вот ты балда! Мы же понимаем, что проклятие — штука серьёзная. Просто, пока тебя не было, мы с Намиром мечтали…

И кузены поделились с Тэмиром своими планами. С каждым словом в глазах парня всё ярче загорался огонь надежды. Радость лилась из него через улыбку. Принцы сами стали улыбаться, не в силах противиться его обаянию. Никто и подумать не мог, что этот загадочный юноша, выросший вдали от них, сможет их сплотить и подарить, наконец, чувство уверенности в близких людях. Вдруг Намир помрачнел и предупредил:

— Тэм, если вы решите с Ноён быть вместе, свадьбу играйте тут! В том мире на это не обращают внимания, но вы — особенная пара. Даже там вы будете отличаться от других. Поэтому пусть всё будет по правилам.

Тэмир, смущаясь, пробормотал:

— Нам, я пока не уверен, как у нас сложится с Тианой. Девочка сейчас на эмоциях, а я не хочу, как говорится, пользоваться её слабостью. Надо бы подождать… Ты ведь знаешь, что я плохо отношусь к принуждению!

— Да болт дубовый, Тэмир! Забудь ты про свою кровь! — аж заматерился Намир. — Ноён, как и ты — магический ребёнок! На вас вся эта лабуда не действует. Ни кровь, ни Истинность вас не принуждают быть вместе. Если хотите, то это — только ваше желание! Всё! Иди, решайте вопрос положительно!

Тэмир снова сел. Кузены вопросительно уставились на него.

— Что ещё? — не выдержал старший.

— Морнезоги. Простите меня! Я хотел их на вас натравить и избавиться от соперников. Сегодня я хочу развоплотить всех этих тварей.

— Что? — испугался Нам.

— Нет! — закричал Дамир.

— И что это значит? — обалдел Тэмир.

— Они стали живыми. И я своего полюбил! — заявил Намир.

— Я тоже, — подхватил Дамир. — Насколько я знаю, и остальные не против. За Ноён собака прибежала. Думаю, так она своего морнезога замаскировала. Так что, кузен, думай, как избавиться от других, но наших оставить с нами.

— Хорошая задачка! Но я её решу! — заявил Тэмир.

Он вышел к друзьям. Те настороженно смотрели на него.

— Мы решили, что я должен вернуться в мир людей, — ответил царственный маг на незаданный вопрос.

Зара отошла от Аметиста и твёрдо заявила:

— Куда бы ты ни направился, я пойду за тобой!

Тэмир с интересом посмотрел на Леона. Тот растерянно смотрел в затылок Заре. Драконша тянула вверх подбородок и поджимала губки.

— И что это значит? — глухо и почти злобно спросил Тэмир.

Рядом с ним встал Кил, разминая шею и плечи. Оба смотрели на Леона. Аметист, не сразу сообразив, что вопрос адресован к нему, кивнул и, хмурясь, ещё внимательнее уставился на Зару. Из той снова полились слёзы. И Тэмир зарычал:

— Леон Аметист! Какого лешего моя драконша плачет и мечтает от тебя свалить?

Тиана вздрогнула и с жалостью посмотрела на свою боевую пару. Леон даже присел от неожиданности. Он повернул к себе супругу и спросил:

— Зарубиночка, почему ты даже не интересуешься, пойду ли я с тобой?

— Не пойдёшь! — сквозь слёзы заявила девушка. — Мы до сих пор друг другу никто, так что, всё в порядке. Можно оформить развод и оставаться одинокими драконами с наездниками! Ты ведь этого хотел? Тебя ведь принудили жениться на мне!

— Что? Рубин, ты обалдела? Это кто может меня принудить?

— Твоя всадница, — ткнула драконша в Тиану, — и Царственная Кровь! — выплюнула свои обвинения в лицо Леону Зара.

— Ох, воробушки на веточках! Конечно, я и забыл! Никто же моего мнения не спросил! Притащили на верёвках и оженили! Так что ли? Я за тобой бегал, как морнезог, за ручку взять стеснялся! А ты, значит, вон что подумала! — орал Леон так, что принцы вышли к ним.

Кил скрежетал зубами: он эту девочку из яйца, можно сказать, забрал, магию из себя с кровью вырывал, чтобы её вырастить, воспитал, как родную, чтобы вот эта скотина тут на неё орала? А его Зарочка захлёбывается слезами и даже слова сказать не может!

Но тут вмешалась Тиана:

— Леон! Заткнулся бы ты! Я же говорила тебе, что девочка, наверняка, страдает из-за того, что между вами ничего не происходит!

Леон схватил драконшу за руки и попытался поймать её взгляд:

— Рубинчик мой миленький! Да, я не трогал тебя, потому что люблю до одури! Я боялся за тебя, хотел, чтобы у тебя был выбор, если я скопычусь без магии наездника! Я же думал, что Тэмир умер, а Ноён опять меня бросила. Я хотел, чтобы ты не была связана со мной, а жила потом дальше…

— Что? — возмутилась Зара. — Ты хотел, чтобы я жила без тебя? — драконша пнула мужа в голень, тот согнулся пополам и застонал:

— Да пень сосновый! И зачем я тебя этому научил? Не меня надо пинать, Рубин, а других, кто будет приставать!

— А я думаю, что именно тебя и надо пинать! Чтобы не решал всё за меня! — шипела на него Зара.

— Я понял! Я понял, миленькая! Не бей меня больше, — скулил Леон под дружный хохот собравшихся.

Зара вытерла слёзы и сказала:

— Мои слова в силе. Я иду за своим всадником.

— А я за тобой, — кивнул Аметист.

Улыбаясь, он повернулся к своей наезднице, и улыбка сползла с его лица. Тиана смотрела в пол. Она силилась выглядеть счастливой, но у неё ничего не получалось.

Тэмир тоже посмотрел на волшебницу. Ну, что опять-то? И вдруг помертвел. Это ведь из-за него воительница расставалась со своим драконом в первый раз! Наверное, узнав правду, осознав, как виноват перед ней Тэмир, Тиана его возненавидела! Только сейчас парень понял, как дорого ему то чувство, о котором всё это время твердила