сопротивлением. Живи теперь с этим, моя маленькая фройляйн! Вот тебе мой подарок!

На фоне открывающегося перехода его фигура казалась черной тенью. Черная тварь, не достойная даже смерти.

– А теперь иди ко мне. Нам пора. Если я не окажусь там, если ты мне не поможешь, я останусь здесь, в этом мире. А ты уже видела, что я могу сделать с теми, кто встанет на моем пути. Этот мальчик – наилучшая демонстрация моих сил и моих намерений. Отпусти его. Пойдем со мной!

Стеша не смотрела на мертвеца, она не сводила взгляда с покачивающегося на волнах Маркуши. Вот чем закончилась его самая первая кругосветка… Она плакала, слезы падали на бескровные Маркушины щеки, подсвечивая его веснушки, заставляя трепетать густые белесые ресницы.

– Почему ты плачешь, Стеша? – Маркуша открыл глаза. Его радужка была похожа на плавящееся золото, в котором рождались и умирали вселенные. – Не надо плакать. Ты же сама сказала, что всё будет хорошо.

– Маркуша… – Она прижала мальчика к себе, уже понимая, уже почти осознав, какое чудо рождается прямо на её руках.

– Вы же меня любили? Правда? – Маркуша улыбнулся.

– Мы любим тебя прямо сейчас! – Она ласково откинула рыжую прядь с его лба. – Мы все тебя любим, Марик!

– Такое забавное имя. – Он продолжал улыбаться. Кожа его больше не казалась бледной, она словно светилась изнутри. – Марик. Мне нравится, Стеша. Вы мне нравитесь. Вы сделали меня счастливым и немножко добрым.

– Тогда будь добрым до самого конца! – зашептала она жарким, срывающимся на крик шепотом. – Отпусти его!

– Он славный, нам с ним было весело. И дядюшка… Я думал, что никогда не смогу испытывать привязанность к живым, а она сказала: «Попробуй! Попробуй и убедись сам, мой неразумный сын!» И она меня отпустила. Понимаешь, Стеша? Она позволила мне узнать людей, сказала, что только так я сумею познать любовь.

– Иди сюда! – Их накрыла черная тень, заслонила от них белый свет, рвущийся из перехода. Мертвец схватил Стешу за плечо. Черные когти вспороли её кожу.

– Не трогай, – сказал тот, кто больше не был Маркушей. – Не трогай мою Стешу, моего Марика, моих людей и моих зверей! – Голос его перестал быть детским, он громыхал грозовыми раскатами. Черное небо отвечало оранжевыми сполохами в ответ на каждое сказанное им слово.

А тело, маленькое мальчишеское тело сделалось вдруг невыносимо горячим, выгнулось дугой, взмыло над водой, давая возможность поддерживающим его огненным крыльям расправиться и обрести силу. Одного взмаха ресниц хватило, чтобы Тринадцатый явил себя обоим мирам во всей своей пугающей мощи. Огромная огнекрылая птица бережно опустила обмякшее тело Маркуши на протянутые Стешины руки, сделала прощальный круг над их головами.

– Она сказала, что мы все свободны! – послышался в её голове уже нечеловеческий голос. – Она сказала, что ты и мальчик можете уходить.

– Куда? – Стеша огляделась, туман безвременья был везде, у него не было ни начала, ни конца.

– Ты поймешь, Стеша. Просто иди.

Земная твердь под её ногами не была земной. Стеша медленно брела по хребту то ли гигантской змеи, то ли гигантской рыбы. Ей больше не нужно было искать путь: окаменевший, поросший мхом и мелким кустарником хребет и был её путем. Стеша медленно шла, а за её спиной слышались нечеловеческие вопли мертвеца.

– Не оборачивайся, Стеша. – Ее лица коснулся жар огненных крыльев. – Не оборачивайся, просто иди…

Она не стала оборачиваться, не хотела знать и видеть.

– Спасибо, – прошептала, крепче прижимая к себе Маркушу.

– Передавай привет Командору! – Голос Тринадцатого был уже почти не отличим от треска пылающего костра. – Скажи, что он крутой! Скажи, что я очень старался не причинять вреда нашему мальчику.

Глава 37

Стоило только Стеше войти в озеро, как их всех накрыло туманным пологом, накрыло и остановило у самой кромки воды. Туман не позволял двигаться дальше никому из них: ни людям, ни зверям.

– Ника, в какую сторону плыть?!

– Где мой пацан?!

– Туча, подожди! Я с тобой!

Туман жрал голоса, а живых существ превращал в бесплотные тени. В тумане выли болотные псы и болотные коты, ухала полярная сова, хихикали марёвки, заходился отчаянным криком мертвец.

– Тише! – сказала Вероника, и все они замолчали. Даже неугомонные марёвки затаились. – Смотрите!

– Куда?

– Туда!

В тумане, в самом его сердце, разгоралось красное зарево, мало-помалу превращаясь в огромную огненную птицу.

– Ника, что это за хрень?..

– Убери этот чертов туман! Там мой малой!

– Ника, что ты чувствуешь? Ты чувствуешь Стешу?

Голоса, вопросы, отчаяние и надежда.

– Это Тринадцатый! – Кто-то взял Веронику за руку холодной ладошкой.

– Какой ещё Тринадцатый?! Красивая, что происходит?

– Откуда тут Тринадцатый?..

– Он тут летает! – Кто-то взял Веронику за вторую руку. – Раньше он летал только над торфяниками…

– Ника, ты можешь сделать, как в прошлый раз? Мне нужно разглядеть путь!

Она могла, но не видела в этом необходимости. Материя, из которой был соткан этот мир, рвалась и перекраивалась прямо сейчас, а тем силам, что все это затеяли, лучше не мешать.

– Ой, смотрите, остров!

– Это не остров, глупый! Это рыба!

– Может, это мегалодон?..

– Это не рыба, – пробормотала Вероника, всматриваясь в вырастающую из воды и тумана громадину. Это, ребятки, Марь.

Огромный рыбий хвост взметнулся в воздух, окатил их всех водой с ног до головы, а потом улегся на берегу словно чешуйчатый мост. Радостно взвыл Зверёныш. Ему вторил Братан. Звери почуяли это раньше всех остальных.

Стеша медленно брела по каменному, слегка подрагивающему хвосту. На руках она держала Маркушу. Стоило ей только ступить на берег, как хвост снова взлетел в воздух, рассекая туман, распугивая роящиеся в нем болотные огоньки. На мгновение туман развеялся и все они увидели то ли остров, то ли змею, то ли рыбу и парящую высоко в небе огненную птицу. А потом все закончилось. Бескрайний океан снова превратился в болото, туман припал к земле и с тихим шипением уполз в воду.

Они бросились к Стеше все разом: и звери, и люди, и марёвки. Сгрудились над лежащим на земле Маркушей. Волосы мальчика больше не были рыжими, как морковка. Они выгорели до белого цвета вместе с бровями, ресницами и веснушками. Поперек его шеи шел тонкий белесый шрам.

– Малой! – Командор с воплем упал перед ним на колени, прижался ухом к его груди, затаился. – Дышит! Слышите? Он дышит!

И они все тоже вдохнули, вместе с надеждой впустили в легкие влажный болотный воздух. Маркуша жив! Стеша вернулась! Мертвец остался где-то там, в другом мире!

Маркуша открыл глаза, ярко рыжие, почти такие же, как у болотного кота Братана, моргнул и закашлялся.

– Живой! – Командор прижал его к себе, потом испуганно отстранился, глянул на Веронику: – Эй, красивая, что скажешь? Нормально всё с моим пацаном?

– Вполне, – сказала Вероника, усаживаясь по-турецки прямо на сырую землю. Ноги не держали, руки дрожали. Кто бы знал, чего стоила ей эта эпопея! Наверное, Стеша знала, но она никому не скажет. Мужчины посочувствуют, но не поймут. Это их личное, болотно-сокровенное!

– Да нормально всё со мной! Что ты меня тискаешь, как маленького! – Голос Маркуши тоже изменился. В нем появилась легкая хрипотца, похожая на треск поленьев в камине. Когда он станет взрослым, эти белые волосы, желтые глаза и голос разобьют сердце не одной барышне. Не нужно быть ведьмой, чтобы это понимать.

Когда выяснилось, что Маркуша жив-здоров, хоть и претерпел некоторые изменения, взоры всех, кроме, пожалуй, Командора, устремились