И как только я материализовался, стоявшая в метре от границы пентаграммы девица прекратила безумно хохотать и принялась быстро начитывать какую-то тарабарщину. Поначалу я не понял зачем она это делает, но потом увидел, как на её расставленных в стороны руках, начинают расти немного изогнутые когти, больше похожие на боевые клинки.

Поняв, что ночь становится томной, я попытался отступить, но сделав всего десяток шагов назад, упёрся спиной в невидимую стену, обозначающую границы, отражённой пентаграммы. Деваться было некуда, так что я продолжая судорожно соображать, начал готовиться к неминуемой схватке.

Снова сжав кулаки, я почувствовал, как, не взирая ни на что, в призрачное тело, тонкой струйкой потекла сила. При этом я явственно ощущал затылком, горячее дыхание Рыжей, скорее всего находящейся на другом краю города.

— Как тебе моя ловушка? — поинтересовалась отрастившая клинки, безобразная тварь.

— Смотри сама в неё не попадись — вырвалось у меня и в поисках решения проблемы я снова осмотрелся.

— А сейчас я буду рвать твою мерзкую сдвоенную душонку — предупредила закончившая отращивать когти тварь, в тот же миг превратилась в серо-белый росчерк, пронёсшийся по дуге, вдоль границы пентаграммы.

В последний момент я успел инстинктивно дёрнуться, и тут же почувствовал, как острые клинки прошли сквозь тело, окатив его волной боли. Отскочив внутрь пентаграммы, я получил ещё несколько скользящих порезов спины и скрепя зубами простонал от нестерпимой боли, будто рвущей само моё естество.

Посмотрев на раны, я увидел рассечённую призрачную плоть, края которой тлели и искрили. А в следующий миг до ушей донёсся шёпот Рыжей и боль начала утихать. Между тем тварь сатанински засмеялась и принялась с невообразимой скоростью метаться по кругу, будто в поисках лазейки ведущий внутрь пентаграммы. А потом я увидел, как она, материализовавшись в трёх метрах от меня и максимально вытянувшись на одной ноге, попыталась меня достать веером клинков.

В результате я получил ещё пару неслабых порезов и вскочив на ноги, принялся увёртываться от всё новых и новых атак. Я старался держаться в центре, но тварь перемещалась так стремительно, что я никак не мог избежать новых тлеющих порезов, появляющихся на моей призрачной оболочке.

Так что уже через минуту меня покрывала целая сеть тлеющих рассечений, которые нестерпимо болели и причиняли не ощутимые ранее страдания. А ещё я явственно осознал, что если это не прекратить, то вместе с этой моей теневой копией, будет уничтожено всё то из чего я состою.

Но самое страшное, вертясь как уж на сковороде, я не понимал, как можно избежать неминуемого, перманентного уничтожения.

Нет я пытался отмахиваться кулаками, но ничего кроме вызова взрывов сардонического хохота у мечущийся твари, не добился. За прошедшие две минуты боя, я лишь однажды смог удачно выставить переполненной силой кулак и отразить один из серии шокирующих ударов.

Я снова и снова безрезультатно пробовал отбиваться и со временем почувствовал, что с каждым полученным порезом начинаю всё медленно двигаться и реже укорачиваться. При этом отлетающие от меня искорки, тлеющей призрачной плоти притягивались к пентаграмме на потолке, делая её всё ярче и ярче.

И когда этот ком нестерпимой боли и страданий начал достигать своего апогея, я каким-то чудом смог взять себя в руки. Шёпот Рыжей и последние крупицы воли, заставили меня прекратить бороться и сконцентрироваться на поиске иного выхода.

Замерев в центре пентаграммы, там, где как мне казалось, сыплющиеся со всех сторон порезы, наносили меньше повреждений, я принялся смотреть по сторонам в поисках хоть каких-то подсказок.

Первыми я увидел сетки дымящихся трещин, появившиеся на полу, стенках и несущих колоннах, причём я неожиданно подметил, что по всей видимости, не способная остановить свой боевой танец тварь, старательно уклоняется от этих мест. И дабы в очередной раз меня достать, выбирает другие, зачастую изломанные траектории движения.

Это знание мне помогло выбрать то самое, совсем не явное, на первый взгляд место, внутри пентаграммы, до которого ей было сложнее всего дотянуться. Таким образом меня сзади начали прикрывать, раскалённые трещины, ветвящиеся по одной из несущих колонн.

Видимо почувствовав, что я адаптируюсь, тварь заметалась, и ускорив темп принялась яростно кружась вокруг. При этом она продолжала доставать, выбивая из меня крупицы силы, но теперь от половины ударов острых когтей я просто уклонялся.

Таким образом перемещаясь по небольшому сектору, я едва не споткнулся о стопку кирпичей, выпавших из повреждённой каминной трубы и решив попробовать, подхватил с пола один из них. Часть оставшейся сила послушно влилась в столетний брусок обожжённой глины, и я его тут же метнул, пытаясь попасть в продолжавшую хохотать тварь.

При этом я по наитию правильно просчитал траекторию и поймал её в тот момент, когда она вильнула, уклоняясь от двух раскалённых трещин, появившихся на полу. Кирпич ударил её в бок, и впечатал в одну из колонн, да так сильно что с потолка посыпалась пыль.

Яростно заверещав, тварь тут же вскочила и снова меня достала. Однако в этот момент я увидел, что от обвивающих её призрачных потоков, во все стороны полетели куски, чего-то явно мгновенно материализованного.

Убедившись, что это работает, я схватил ещё один кирпич и метнул его. Но на этот раз, тварь, успела уйти в боевой режим и смогла увернуться, при этом яростно ругаясь на неизвестном мне языке.

Воспользовавшись тем, что она начала двигаться немного медленнее, я метал кирпич за кирпичом, при этом сумев попасть ещё дважды. После получения удара она каждый раз падала, но тут же вскакивала, продолжая отвечать своими клинками.

Кирпичи быстро кончились, и я замер, держа в руке самый последний. Было видно, что удары наполненных силой кусков глины не прошли даром, но этого было явно мало. Вражина продолжала метаться, орать в голос и доставать меня, с каждым разом причиняя всё больше и больше боли, делая её нестерпимой.

Передаваемая Рыжей сила помогала всё меньше, и я осознал что если я ничего не предприму, то закончусь совсем скоро.

Во время схватки я заметил, что в отличии от меня, бешено носящаяся сука, способна махать удлинившимися конечностями, внутри пространства границ пентаграммы и именно этим я решил воспользоваться.

Улучив момент я, будто неловко укорачиваясь, сделал несколько шагов вперёд, тем самым специально подставляя себя ещё сильнее. Тварь это тут же заметила и яростно вопя, сделала стремительный рывок по дуге, оказавшись прямо передо мной.

А едва это случилось, я почувствовал, как острые когти протыкают мою призрачную плоть насквозь. Нестерпимый поток боли едва не выкинул меня из