— Боюсь облекать мысль в слова, — ответила Ройан. — Боюсь испытывать судьбу.

— Я не суеверен. Ну по крайней мере не настолько. Можно я попробую? — предложил Харпер, и его собеседница со смехом кивнула. — Мы надеемся найти вход в гробницу фараона Мамоса. Никаких больше намеков, загадок и хитростей. Только настоящая гробница.

Ройан скрестила пальцы.

— Твои слова бы богам в уши! — Она снова посерьезнела. — А как ты расцениваешь наши шансы? Я имею в виду, найти гробницу в целости?

— Я отвечу на этот вопрос, — отозвался Николас, пожав плечами, — когда мы доберемся до дна бассейна.

— А как мы собираемся сделать это? Ты ведь исключаешь использование акваланга?

— Не знаю, — признался Харпер. — Пока просто не знаю. Может быть, удастся забраться туда в подводных костюмах с полноценными шлемами.

Ройан помолчала, думая о практической невыполнимости стоящей перед ними задачи.

— Не грусти! — Николас обнял ее за плечи, а она и не подумала вырываться. — Есть одно утешение. Если Таита создал нам такие трудности, он создал их и всем остальным. Полагаю, что если гробница и в самом деле в реке, то никакие другие грабители могил туда не добрались.

— Если вход находится на дне заводи, то описания в свитках были специально неверными. Сведения сначала исказил Таита, потом — Дурайд, а потом и Уилбур Смит. Придется искать правду в море дезинформации.

Они опять умолкли, а затем Ройан мечтательно улыбнулась в свете костра.

— О, Ники! Это такая увлекательная задача. — Она понизила голос. — Но есть ли способ? Можно ли добраться туда?

— Мы все узнаем.

— Когда?

— Со временем. Я не продумал еще до конца. Я уверен только в одном — понадобится тщательное планирование и чудовищное количество тяжелой работы.

— Значит, ты не сдаешься? — Ройан искала поддержки со стороны Харпера, понимая, что одна не справится. — Тебя не пугают трудности?

— Признаюсь, — рассмеялся Николас, — я не думал, что Таита устроит такую свистопляску. Я ждал, что мы просто ворвемся в каменные ворота и найдем искомое, как Говард Картер, обнаруживший могилу Тутанхамона. Но если ответить на твой вопрос, да, объем работы пугает, но, черт подери, ничто не остановит меня! Я уже чувствую аромат славы и вижу блеск золота.

Пока они говорили, Тамре свернулся клубочком в пыли по другую сторону костра, накрыв голову шаммой. Видимо, ему что-то снилось, поскольку он дергался и вздыхал.

— Интересно, что происходит внутри этого бедного сумасшедшего паренька? — прошептала Ройан. — Тамре говорил, что видел Иисуса здесь, в каменоломне, и я думаю — он искренне верит в это.

Их голоса становились все более сонными, костер догорал, и, прежде чем уснуть на плече у Николаса, Ройан пробормотала:

— Если гробница фараона Мамоса ниже уровня реки, то не будет ли она повреждена водой?

— Не верю, что Таита построил плотину и истратил пятнадцать лет труда, как он сам рассказывает в свитках, на то, чтобы затопить все и испортить мумию правителя, — отозвался Николас, чувствуя, как волосы Ройан щекочут ему щеку. — Нет, подобное помешало бы воскрешению фараона в другом мире и свело бы все труды строителя на нет. Думаю, Таита принял это в расчет.

Она придвинулась ближе и удовлетворенно вздохнула.

— Спокойной ночи, — проговорил Харпер через некоторое время, но Ройан не отозвалась, а тихо и спокойно дышала. Николас улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб.

Николас не понял точно, что его разбудило. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, где он находится. Харперу не сразу удалось сообразить, что они все еще в каменоломне. На небе не было луны, но звезды, похожие на спелый виноград, казалось, висели очень низко. В их свете англичанин заметил Ройан, соскользнувшую с его плеча и прикорнувшую на земле.

Николас осторожно, стараясь не потревожить ее сон, поднялся и отошел подальше от угасшего костра, чтобы опустошить мочевой пузырь. Ночь стояла тихая. Не кричали птицы, не было звуков других ночных существ. От камней исходило тепло предыдущего дня.

Неожиданно повторился звук, который его и разбудил. Дальний и слабый треск, отдающийся эхом от скал, так что Харпер даже не смог оценить, с какой стороны звук пришел. Но в происхождении шума Николас не сомневался, ему часто приходилось слышать его раньше. Где-то вдали палили из «АК-47». Только не длинными очередями, а короткими выстрелами по одному патрону, что требовало искусства и навыка. Харпер был уверен, что стреляющий — опытный профессионал.

Англичанин поднял кисть, так чтобы люминесцирующий циферблат часов осветили звезды, и понял, что уже три с лишним утра.

Николас постоял, прислушиваясь, но стрельба не повторилась. Тогда он вернулся к Ройан и пристроился рядом с ней. Но спал Харпер некрепко и прерывисто, все еще ожидая, не будет ли новых выстрелов.

Ройан заворочалась, когда на небе появились первые лимонные и оранжевые полосы рассвета. Пока они завтракали сухим пайком, Николас рассказал Ройан о шуме, разбудившем его ночью.

— Как ты думаешь, это мог быть Борис? — спросила она. — Он мог догнать Мека и Тессэ.

— Очень сомневаюсь. Наш русский друг ушел несколько дней назад и теперь далеко за пределами слышимости даже самого тяжелого оружия.

— Тогда кто?

— Понятия не имею. Но мне это не нравится. Надо как можно скорее возвращаться в лагерь, как только еще раз осмотрим каменоломню. На этом этапе мы ничего больше не можем сделать. Надо возвращаться домой.

Как только достаточно рассвело, Николас отснял целую пленку в каменоломне. Для масштаба Ройан встала рядом со стеной, в которой оставались невырубленные блоки. Входя во вкус роли модели, она начала дурачиться. Ройан взобралась на самый высокий камень и принялась позировать перед объективом, закинув руку за голову в стиле Мэрилин Монро.

Когда они наконец отправились вниз по долине к монастырю, оба были окрылены успехом и болтливы от радости. Николас и Ройан оживленно разговаривали, разрабатывая дальнейшие планы использования удивительных открытий. К розовым скалам в конце каньона они добрались уже поздним утром. Там они встретили небольшую группу монахов из монастыря.

Даже с большого расстояния стало ясно, что в их отсутствие случилось что-то ужасное — от печальных завываний монахов у Ройан мурашки побежали по коже. Это был общий для всех африканцев звук выражения скорби, предвестник смерти и несчастий. Приблизившись, они увидели, что монахи поднимают пригоршни пыли с дороги и посыпают ею головы, продолжая завывать и сетовать.

— Что случилось, Тамре? — спросила Ройан у мальчика. — Узнай, пожалуйста.

Тот побежал к братьям-монахам. Они остановились посредине тропы и принялись рассказывать что-то, плача и взмахивая руками. Тамре бросился обратно к своим друзьям.