Потом Сева позвонил в МУР Грязнову-старшему, обрисовал ситуацию и попросил помощи. Оперативникам «Глории», которую Вячеслав Иванович не без оснований считал собственным детищем, он не отказал. Тем более что ситуация с проверкой и возможной приостановкой лицензии все еще не разрешилась, а значит, любые действия сыщиков должны вписываться в узкие рамки закона.

В помощь сыщикам Грязнов-старший отрядил своего зама Бориса Никифорова1. Никифоров приехал к дому депутата на сверкающей черной «Волге». Щербак с Головановым уже скромно ждали его в холле первого этажа.

Разговор вышел длинный. Из него следовало, что господин депутат крупно проиграл в преферанс и, не имея свободных денег, был вынужден взять в долг у Торопова, с которым уже имел раньше подобные дела. В качестве залога он действительно предоставил квартиру и дачу в придачу. Еще следовало, что Торопов ему не друг и даже не приятель, познакомились они случайно, в бильярдной, и Торопов сам отрекомендовался, как человек, предоставляющий займы состоятельным людям, попавшим в затруднительное положение.

Борис Никифоров остался с Чупаленковым, а сыщикам на Кутузовском проспекте делать больше было нечего. Депутат теперь под надежной охраной, а о Торопове он не смог рассказать ничего нового.

Севе и Николаю оставалось теперь только ждать новостей от Агеева. Но у того пока ничего не происходило. В офис сыщики все еще старались не заглядывать, поэтому решили пока перекусить, а потом ехать в «Алтуфьево» и там на месте ждать.

Пережевывая без особого аппетита чебурек, Голованов абстрактно пожаловался, не глядя на Щербака:

— Это тупик какой-то. Николай, у нас мало времени, надо что-то решать.

У Николая настроение было не лучше:

— Ненавижу такую работу! Сиди и жди у моря погоды. Нам что же, теперь ушами хлопать, пока эти уроды очередного нобелевского лауреата завалят?

— Даже не погоды, а золотой рыбки, а в этом случае — шансов еще меньше. Выход один, Коля. Надо уговорить нашу Сибирякову вступить в контакт с этими типами.

Щербак уставился на своего приятеля:

— С Тороповым и Гудковым?!

— Да.

— Ты рехнулся? Да эти волки енотовидные проглотят девчонку — и даже не заметят!

— Коля, я понимаю, что… неважно, что я там понимаю. Ты сам знаешь, что я прав.

Щербак молчал некоторое время, обдумывая ситуацию. Ситуация была дерьмовая. И обдумывать ее было нечего. И он это знал.

— Что же, по-твоему, Ирина должна им сказать?

— Альтернативы тут никакой не придумаешь. Она должна заявить, что она располагает доказательствами их причастности к убийству Кропоткина и Эренбурга, и… потребовать денег за молчание.

— Кошмар.

— Точно, — безжалостно подтвердил Голованов. — Звони любительнице японских кроссвордов.

— Ты рассчитываешь, что Торопов и Гудков обратятся к своему нанимателю и таким образом можно будет его идентифицировать?

— Я очень на это надеюсь, — с нажимом сказал Голованов. — В противном случае будем, как ты сказал, ждать очередного трупа нобелевского лауреата.

— А труп молоденькой докторши — это лучше, да?!

— Слушай, Достоевский! Кто сказал, что мы это допустим?! Да мы глаз с нее не спустим! Ты вот лично этим и займешься!

Щербак взялся за телефон.

Но на работе Сибиряковой не было. Бригада ее сегодня работала, а в данный момент была не на выезде, но Сибиряковой не было. Уже предчувствуя неладное, Николай попросил соединить его с фельдшером Лидией Федоровной.

— Вы не подскажете, как я могу поговорить с Ириной Сибиряковой?..

— Ее нет.

— Она отлучилась?

— Нет, она сегодня не работает.

— Сегодня же ее смена… — Щербак, продолжая разговаривать, знаками показал Голованову: «Звони Филе!»

Голованов связался с Агеевым:

— Филя, есть новости?

— Нет. К «форду» никто не прикасался.

— Так все же где Ирина? — допытывался тем временем Щербак.

— А кто ее спрашивает? — любезно осведомилась Лидия Федоровна.

— Это знакомый. Меня зовут Николай.

— А можно узнать вашу фамилию?

Щербак удивился, но сказал. Лидия Федоровна понизила голос:

— Тогда мне есть что вам передать! Ирочка сегодня с нами не работает. Ее подменили.

— Что-то случилось? Она заболела?

— Нет-нет, только не перебивайте, пожалуйста, а то я забуду что-нибудь важное. Ирочка просила передать, если вдруг вы позвоните, что она сама встретится с какими-то… сейчас я посмотрю, у меня тут в журнале записано… с Гудковым и Топоровым…

— Тороповым, — машинально поправил Щербак. Ему стало совсем нехорошо.

— Не знаю, не знаю, а у меня записано Топоров, от слова «топор», понимаете? То-по-ров! Вы понимаете меня, молодой человек?

— Понимаю, понимаю, ради бога, говорите скорей!

— Вот! Ирочка сказала, что она скажет, что ей известно про них нечто важное, и тогда они станут за ней следить, а тогда вы станете следить за ними, а тогда… Ой, возможно, я перепутала последовательность…

Щербак бросил трубку.

— Сева, едем в «Алтуфьево» немедленно!

Голованов был за рулем, а Щербак принялся названивать теперь уже Никифорову. У того, как на грех, было занято. Все знали, что у Никифорова чрезвычайно ревнивая жена Лиза, которая может устраивать ему допросы, какие сам Борис, талантливый сыщик, едва ли потянет, так что это вполне мог оказаться нескончаемый семейный разговор.

Когда они уже были на Ботанической улице, которая вот-вот должна была влиться в Алтуфьевское шоссе, Щербак дозвонился:

— Боря, депутат с тобой?

— Да, мы тут с ним пока что французский коньяк пьем, знаешь, у мерзавца отличный бар оказался, и вот я еще не решил, то ли спрятать его, то ли охрану приставить…

— Боря, я тебя умоляю, пусть он позвонит Торопову на мобильный, а ты постарайся отследить, где Торопов в это время находится, ладно?

— Попробую, — пробурчал Никифоров. — А на кой ляд?

— Боюсь, что у него наша заложница.

— Что?!

Просьба на самом деле была нешуточной. Это в американском кино такие проблемы решаются на раз, а в Московском уголовном розыске даже заместителю начальника их в считанные минуты решить непросто, тем более находясь вне стен родного госучреждения.

В конце концов все устроилось. Сперва спецы с Петровки подключились к телефону Чупаленкова, а потом уже он позвонил Торопову. Борис объяснил депутату, что говорить нужно как можно дольше, всячески затягивая время. Чупаленков сказал Торопову слегка заплетающимся языком, что он собрал часть денег и готов выплатить не только проценты, а, скажем, половину суммы и что нужно бы как-нибудь встретиться и обговорить… Торопов в ответ только буркнул «ладно» и отключился. Разговор был закончен.