В половине четвертого я отправилась в областную больницу.Дергачев занимал отдельную палату, справедливо решив, что близость к народу емубез надобности. Сдав пальто в гардероб и приобретя бахилы, я поднялась натретий этаж. Палата номер четыре была рядом с сестринским постом. Япоинтересовалась у девушки здоровьем Дергачева, а она посоветовала мнепобеседовать на эту тему с лечащим врачом.

– Такое несчастье, – закудахтала я, имея в видуего водворение сюда.

– Да он неплохо себя чувствует, – завериладевушка. – Весь день телевизор смотрит да по телефону звонит. – Онанепроизвольно сморщила хорошенький носик, из чего я заключила: Виктор Юрьевичей чем-то не приглянулся.

– Посетителей у него много?

– С утра двое было или трое…

Я поблагодарила и отправилась в палату, постучала и вошла,не дождавшись, когда Дергачев подаст голос. На кровати возле окна возлежалмужчина в спортивном костюме и хмуро смотрел на экран телевизора. Признаться, ябыла слегка удивлена, почему-то решила, что адвокат с такой репутацией долженбыть постарше, да и внешность иметь попредставительнее. Дергачев походил напухлого подростка, классического маменькиного сынка. Ему было не большетридцати, румянец во всю щеку, несмотря на хворобу. На подбородке два нагловылезших прыща, курносый нос и глаза-бусины. Однако лысина вполголовы давалапонять, что передо мной не мальчик, но муж. Он лежал, прикрывшись одеялом, иничего конкретного о его росте я сказать не могла, но подозревала, что паренькоротышка, а вот брюхо он имел выдающееся.

Услышав скрип двери, он приподнялся, увидел меня, нахмурилсяеще больше, но тут складки меж бровей разгладились, лицо озарила улыбка, и онзаворковал:

– Ольга Сергеевна, Ольга Сергеевна, дорогая ОльгаСергеевна… – Парня так распирало, что ничего, кроме моего имени,произнести он был не в состоянии.

Конечно, я рассчитывала, что у Дергачева хватит ума невыставлять меня за дверь сразу, но при виде такого счастья от своего появленияздесь малость обалдела.

– Виктор Юрьевич, – все-таки я смогла открыть роти спросила: – Простите, мы знакомы?

– Нет. Да. То есть нас знакомили года полтора назад, новы вряд ли меня помните, что неудивительно, учитывая, сколько людей вокруг васвращается.

– И вас мой приход вроде бы не удивляет?

– Вас ко мне сам бог послал, Ольга Сергеевна, –убежденно заявил он. – Я сам подумывал позвонить вам, но духу не хватило.Присаживайтесь. – Он резко вскочил, придвинул мне стул, сел на кровать,пола его ноги не касались, он в самом деле оказался коротышкой. – Господи,какое счастье, – сообщил он, пленительно мне улыбаясь. – Как всеудачно сложилось, просто не знаю, каких святых благодарить.

«Птица говорун», – мысленно окрестила его я.Прикидывался он таким придурком или действительно им был, поди разберись.

– Вы собирались мне звонить, – вяло молвила я, онсхватил мою руку, сжал ее и дважды кивнул.

– Но не решался.

– Вы уже говорили.

– Да-да. Не решался, хоть и понимал: вы – мояединственная надежда.

– И чего полезного вы от меня ждете?

– Я оказался втянутым в скверную историю, сталзаложником чужих бесчестных игр…

– А можно поточнее? – не удержалась я.

– Да. Конечно. Вы ведь… я не ошибаюсь… вы здесь из-заэтой ужасной неприятности с вашим другом? Господином Вешняковым?

– Точно. А что вам о ней известно, я неприятность имеюв виду?

– Как же… Честному человеку подсунули наркотики, акозлом отпущения решили сделать меня.

– Кто решил?

– Ольга Сергеевна, я могу быть с вамиоткровенен? – он перешел на шепот и покосился на дверь.

– Еще бы.

– Молчанов. Это ужасный человек. Он мне угрожает.Сегодня опять приходил, клялся, что выбросит меня в окно. Вполне может. Он ведьабсолютно невменяемый, никакие доводы разума на него не действуют.

– Чего он от вас хочет?

– Чтобы я признался, что подбросил этот конверт.

– Подождите, а зачем это ему? – нахмурилась я.

– Ну, как же, Ольга Сергеевна, ваш супруг… ради бога,извините, ничего такого у меня и в мыслях не было, но… он и господин Молчанов,как бы поточнее выразиться… Господин Молчанов считает, что ваш супруг можетосложнить ему жизнь. – Он вздохнул с облегчением, решив, очевидно, что словеснаяэквилибристика ему удалась. – Тимур Вячеславович вызвал его к себе,потребовал ответа: имеет ли господин Молчанов отношение к появлению конверта встоле вашего друга? После этого Молчанов просто взбесился и начал мне угрожать.

– Я так и не поняла, с какой стати.

– Он решил, если Тимур Вячеславович думает, что это егорук дело, значит, у него есть к тому основания.

– Затейливо, – присвистнула я.

– Вот-вот, полная невменяемость. Явился ко мне ипотребовал объяснений, почему ваш супруг решил, что он, то есть господинМолчанов, в этом деле замешан.

– Насколько мне известно, господин Молчанов имел зуб нагосподина Вешнякова.

– Нет, нет. То есть да, конечно. Он пытался с нимдоговориться и даже настаивал, чтобы я… Но господин Вешняков был непреклонен.Дело уже передано в суд и, по большому счету… теперь судьба Молчанова-младшегозависит от того…

– Я поняла. Допустим, господин Молчанов хотел отомститьнесговорчивому господину Вешнякову.

– Думаю, так оно и было. Но теперь он свою винупытается свалить на меня. Понимаете?

– Ах, вот как… У вас есть предположение, как наркотикиоказались в столе господина Вешнякова?

– Кто-нибудь подсунул, – радостно кивнул Дергачев.

– Виктор Юрьевич, так не пойдет. «Кто-нибудь»совершенно не годится. Я вам больше скажу: реально сотворить такое могли всегонесколько человек, и вы, к сожалению, первый в этом списке.

– Я так и знал, – трагически произнес он. –Меня отдадут на растерзание.

– Господин Молчанов сам наркоту подсунуть не мог,выходит, к кому-то обратился. Вы, случайно, не знаете, к кому именно?

– Конечно, нет. Вы же понимаете, он бы мне недоверился, потому что как честный человек я…

– Витя, – позвала я.

– А? – откликнулся он и насторожился.