Среди гостей программы был литовский журналист, который заявил, что высокопоставленный американский разведчик, работавший в Вильнюсе в 1991 г., подтвердил ему, будто американские войска в то время уже действовали на территории Литвы, готовя провокации против властей. Включение «литовского» эпизода само по себе любопытно: как известно, столкновения у телевизионного центра в Вильнюсе стали ключевым моментом в «параде суверенитетов» и просигнализировали о том, что советское руководство стало смещаться в сторону консерватизма. Неудачный штурм телецентра продемонстрировал советским республикам, стремившимся к независимости, возможные последствия советской политики и только усилил желание их политических элит отделиться от СССР. Прозвучавшее в программе утверждение, будто литовский сценарий стал одним из проявлений «оранжевых технологий», призвано было подтолкнуть зрителей к мысли о том, что 1991 г. также был частью «оранжевой» революции, проспонсированной американской разведкой. Таким образом, совершенно разные события, произошедшие в трех разных странах и имевшие неодинаковые причины и предпосылки, складывались в единую картину американского глобального заговора, преследовавшего целью достижение мирового господства. Между строк читалось, что, несмотря на возможную правоту протестующих, они стали жертвами кампании по «промывке мозгов», а потому не отдавали себе отчета в последствиях своих действий.

Разнообразные прокремлевские спикеры во время кампании против NED также добавляли деталей к демонизированному образу американской НКО. Так, Вероника Крашенинникова, будучи самоназванным экспертом по западным НКО, утверждала, что львиная доля денег, получаемых фондом, приходит из Госдепартамента, а потому частный фонд был создан для реализации внешнеполитических интересов США, и официальные цели его деятельности – лишь прикрытие[741]. В июле 2015 г. американское левацкое онлайн-издание Counter Punch опубликовало колонку Стивена Лендмана о закрытии NED в России. Текст колонки больше походил на сообщение в прокремлевской российской прессе и заканчивался фразой: «Нации должны защищать себя от внешних подрывных действий, не нарушая принципов международного законодательства. Вводя закон против нежелательных организаций и иностранных агентов, Россия действует ответственно»[742]. Статья в американском издании идеально подходила для того, чтобы доказать реальность обвинений против NED: если сами американцы подтверждают губительность деятельности НКО, значит, это правда. На статью сослался ряд российских изданий (включая сайт «Антимайдан», в данный момент переставший функционировать), на эту тему были взяты интервью у нескольких российских спикеров. Один из них сообщил, что в руководстве NED работает Надя Дюк, семья которой родом с Украины. Этот факт должен был послужить доказательством того, что планы NED – часть украинского заговора, организованного, чтобы отомстить за присоединение к России Крыма[743].

За неделю до того, как Путин подписал новый указ о нежелательных организациях, «Вести недели» выпустили репортаж Ольги Скабеевой, посвященный NED. В нем, в частности, были повторены все те же клише: об источниках финансирования НКО, о предыдущих достижениях организации по смене режимов по всему миру, а также об украинском руководстве NED. «После успешного выполнения предыдущей задачи, то есть после Майдана, в рамках все той же структуры Дюк перебросили на новую должность – теперь она курирует “российское направление”»[744]. Основным посланием сюжета Скабеевой стала вполне конспирологическая мысль, будто NED вкладывается во всевозможные проекты на территории России с одной целью – подготовить смену режима. На это и тратятся миллионы американских долларов, а статьи трат прессе не разглашаются.

В сюжете упоминались и ЛГБТ-активисты, и почему-то скандал с плакатами ветеранов на первом общероссийском шествии акции «Бессмертный полк». В рамках этого скандала активно обсуждалось, что Кремль, получив контроль над акцией, обещал собрать полмиллиона участников, а в результате многие из пришедших несли портреты чужих людей (что противоречило правилам «Бессмертного полка»). И в конце акции обнаружились портреты ветеранов, сваленные в кучу у мусорных баков[745]. Присвоение государством частной неполитической инициативы стало темой дебатов и критики в социальных сетях. Защищаясь, Скабеева выдвинула идею о том, что скандал с плакатами «Бессмертного полка» – это попытка NED дестабилизировать ситуацию в России: «Кто именно спонсировал эту акцию, доподлинно неизвестно. Но общество, если пользоваться терминологией NED, пытались явно активизировать. Вот она, их улика. Непонятно где, непонятно когда кто-то бросил в кучу портреты. Либеральная общественность взорвалась: “Бессмертный полк” – кремлевская показуха»[746].

Завершением медийной кампании против NED, делавшей упор на «всесильность» американской организации, стала новость о закрытии ее офисов в России. Все основные федеральные каналы сообщили об этом и процитировали заявление Генеральной прокуратуры (разумеется, без каких-либо доказательств выявления антироссийской подрывной деятельности): «Национальный фонд в поддержку демократии, в частности, участвовал в работе по признанию нелегитимными итогов выборных кампаний, организации политических акций с целью влияния на принимаемые органами власти решения, дискредитации службы в Вооруженных Силах России»[747]. Так, в который раз в истории постсоветской России государственные власти при поддержке СМИ использовали обвинения в заговоре, чтобы уничтожить политического оппонента.

Никогда еще российское общество не было таким разделенным, как в период украинского кризиса. Именно риторическое деление общества на большинство, поддержавшее действия правительства по присоединению Крыма, и меньшинство, считавшее этот поступок неправильным, стало инструментом консолидации поддержки Путина на несколько лет вперед. С 2014-го и до 2018 г., когда в июне правительство обнародовало план пенсионной реформы, рейтинг Путина оставался на высоком уровне. Все эти четыре года основой легитимации авторитарного законодательства и мобилизации населения было радикальное противопоставление «патриотов» и «национал-предателей». «Тоталитарный язык», по мнению философа Михаила Ямпольского, стал главной новинкой сезона посткрымской адаптации России[748].