живот с маленькой впадинкой пупка. Потом нижние линии чашечек бюстгальтера. Вот стали видны округлые очертания груди. И наконец я подняла футболку до шеи, показывая тело полностью, пусть все еще прикрытое бельем. Никакого смущения. Словно это не я, это какая-то другая девушка вместо меня раздевалась перед камерой, а я всего лишь сторонний наблюдатель. Зритель со стороны, не участник.

— Нравится? — спросила я парня, хотя и так знала ответ: его глаза расширились, он нервно облизнул губы, его ноздри затрепетали, с шумом втягивая воздух.

— Ты прекрасна! Покажи мне свои сиськи.

Сейчас я даже не поморщилась мысленно на такое пошлое обращение, хотя раньше это слово задевало каждый раз. На экране было лишь мое тело, ничего особенного.

— Любишь большие? М-м-м-м… — произнесла я машинально, свободной рукой огладив левую чашечку. — Хорошо, но сначала разденься ты. Только не торопись, милый. Мы все успеем.

Камера поднялась, крутанулась в его руках, мелькнули стены, пол, потолок, снова стены. И наконец картинка замерла, показывая мужскую фигуру целиком. Он снял футболку.

— И остальное. Давай, ты хорош. Хочу увидеть тебя голым.

На самом деле, мне было безразлично, послушается он или нет. Их сотни в Рулетке. Не он, так кто-нибудь другой. Неважно.

Парень послушался. Он снял с себя все остальное, демонстрируя на камеру худое, подтянутое тело. И не только. Я задумчиво оценила открывшийся вид на мужской орган. Сгодится. Не мешкая, тоже стянула свою футболку окончательно и, не дожидаясь просьб, расстегнула и скинула лифчик, оставшись в кадре с обнажённой грудью.

И я все еще ничего не чувствовала. Мне должно быть стыдно? Но мне не было стыдно. Страшно? Тоже нет. Ни боли, ни паники. Сердце не забилось быстрее, в висках не закололо. Но почему? Что со мной не так на этот раз?

Может, методика все-таки сработала?

Проверим.

— Какие классные у тебя сисечки, — проговорил он тихим, вкрадчивым голосом. — Мягкие?

«О, еще один сомнительный комплимент…» — подумала я и поставила воображаемую галочку.

— Очень. Тебе нравится то, что ты видишь? — Я распрямила плечи, откидываясь назад, от чего полушария стали казаться еще больше и привлекательнее. Медленно провела тыльной стороной ладони по щеке, спускаясь вдоль шеи вниз, переходя на грудь. Несколько раз сжала их вместе, образуя соблазнительную ложбинку. При этом чувствовала себя очень странно. Как будто манекен на витрине потрогала.

— Ты супер! — выдохнул он в камеру.

Я взглянула на собственное отражение в нижней части экрана. Супер? Ну да, голая. Так вот что значит «супер»? Неужели его не коробит мой тусклый взгляд? А устало опущенные уголки рта? Детали, не важно. Достаточно всего лишь снять одежду, чтобы стать «супер».

— Тогда подрочи для меня. Хочу увидеть, как ты это делаешь.

Действие на экране тут же оживилось. А я смотрела на происходящее в Рулетке и не могла понять, что меня так привлекало в этом процессе. Раньше ведь возбуждало? Я помнила, как желание охватывало тело, и руки словно сами собой соскальзывали вниз, принося ласку и удовольствие. Почему же сейчас все было не так? Ничего не поменялось, но теперь процесс воспринимался совершенно по-другому. Мной завладело пустое, холодное равнодушие. Да, я абсолютно спокойно могла наблюдать за действиями мужчины. «Ура», — мелькнула унылая мысль.

И что дальше?

Я задумчиво вздохнула. Парень, продолжавший увлеченно мастурбировать, расценил это по-своему, приняв звук за томный вздох страсти. Дергал член, приближая камеру и отдаляя ее, постепенно увеличивая темп, уверенно приближаясь к оргазму. В динамиках ноутбука раздавалось его прерывистое дыхание.

А я вдруг поняла, что в Рулетке мне стало скучно. Одно и то же, ничего по сути не меняется. Словно порнофильм, только еще и в плохом качестве.

Неинтересно.

Оборвала сеанс, даже не выходя из Рулетки, просто захлопнув крышку ноута. Зябко поежилась. Хотя летняя духота никуда не пропала, но голое тело покрылось россыпью мурашек. Посмотрела на свою обнаженную грудь со сжавшимися маленькими ореолами. Соски стояли, но не от желания. От сырого, застывшего холода внутри. Как будто я оказалась в подвале или в погребе, и этот промозглый воздух наполнял меня с каждым вздохом. Крепко обняла себя за плечи, но теплее не стало. Даже тонкие волоски на руках встали дыбом. Было неуютно, не по себе. Снятый лифчик валялся на полу — я не стала его подбирать, просто завернулась в плед. Побарабанила дрожащими пальцами по крышке ноутбука, пока не вспомнила, что так делал Аркадий. И тут же отдернула руку. Некоторые привычки слишком заразны.

Очень странно. Ведь я должна радоваться? Потому что, как ни крути, я именно этого добивалась, раз за разом открывая Рулетку. Так почему не было ни радости, ни ликования? Лишь безразличие.

Взгляд упал на старый сервант у стены напротив. Многочисленные бокалы, рюмочки и стопки были выставлены аккуратными рядами. Давно, когда только начинала жить одна, у меня была настоящая мания их скупать. Стоило увидеть в магазине фужер необычной формы или расцветки, как я сразу хотела себе такой набор. Меня одинаково привлекали и пузатые низкие коньячные бокалы, и утонченные вытянутые для шампанского, и неглубокие воронки для мартини. Даже огромные кружки для пива имелись, хотя я его и не пью. Зачем покупала? Даже не задавалась этим вопросом. Тогда мне казалось, что вот теперь все изменится. Стоит начать жить самостоятельно, и непременно мир вокруг оживится. Будут шумные застолья с друзьями и друзьями друзей — пригодятся бокалы для вина и стопки под текилу. Будут пицца-вечеринки с подругами — тут и придет черед коктейльных. Романтические ужины с любимым мужчиной? Фужеры для шампанского окажутся как нельзя кстати. Я на каждое событие буду доставать новый комплект, непременно удивляя всех своей коллекцией. В итоге за стеклом пылилось девяносто шесть предметов. Шестнадцать комплектов. Шестнадцать нереализованных надежд.

Четыре года прошло, как я снимаю эту квартиру, а я оставалась одна. Друзей толком не появилось — так, шапочные знакомства. С коллегами на работе отношения колебались где-то на уровне «человеческие». Ира стала редким исключением, но даже она за все время приезжала ко мне лишь несколько раз.

Мужчин тоже не было. Даже с Сережей мы всегда встречались у него дома. «Рин, ты же понимаешь, насколько долго до тебя добираться?» — говорил он с видом утомленного путника, пробежавшего накануне марафон. И я раз за разом проглатывала обиду и сама ехала к нему. Только однажды он выбрался ко мне. И в ту ночь меня бросил.

Наивная дура.

Я подошла к окну и распахнула его, пуская в душную комнату горячий июньский воздух и оживленный гомон с улицы. Небо