— Платон, — в его голосе мне почудилось облегчение, — ты где? Целый день до тебя не могу дозвониться! Ольга лопочет что-то невразумительное про отпуск и неразглашение места. Ты куда исчез?

— Со мной всё в порядке. — Я посмотрел на часы. — Слушай, Олег, а ты можешь по-быстрому организовать самолётик, чтобы забрать меня из Мурома?

— Откуда? — Я представил его удивлённую физиономию. — Так. Там хоть аэропорт-то есть?

— Что-нибудь наверняка отыщется. Ну ладно, отзвонись, когда разузнаешь, хорошо?

— Хорошо, — устало ответил Олег.

Я спрятал телефон и посмотрел на Катю. Она как раз закончила кухарничать и снимала фартук.

— Давай есть блины, — улыбаясь, сказала она. — Ты с чем будешь — со сметаной или вареньем?

Миниатюрный «Сухой-777» выглядел случайно залетевшей мушкой на фоне гигантских транспортных самолётов Муромского военного аэродрома. С ночного неба сыпал крупный снег — и на взлётную полосу выехала снегоуборочная машина. Я шёл по лётному полю быстрым, пружинистым шагом — вся моя давешняя леность и скука исчезли. Билась мысль. Чесались руки. Снова хотелось действовать.

На трап выскочил Солодовников, ёжась от холодного ветра:

— Бог мой, Платон, ты в порядке?

— В полном. Слушай, Олег, а ты счастлив?

Солодовников застыл, обескураженный внезапным вопросом.

— Будешь, — успокоил я его, улыбаясь.

15

«Счастье состоит главным образом в том, чтобы мириться со своей судьбой и быть довольным своим положением». Это говорил Эразм Роттердамский, известный человек, живший в Голландии в эпоху Возрождения.

«Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье». А это писал уже наш, Антон Павлович Чехов.

Древний грек Пифагор поучал: «Не гоняйся за счастьем, оно всегда находится в тебе самом».

Чуть менее древний араб Мухаммед Ас-Самарканди тавтологически заключал: «Счастье — это счастливая случайность».

Француз Эмиль Золя считал, что «единственное счастье в жизни — это постоянное стремление вперёд».

Англичанин Генри Филдинг уверял, что «счастлив тот, кто считает себя счастливым».

Русский Лев Толстой настаивал, что «счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь».

А не менее русский Иван Тургенев делился: «Счастье — как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть».

И очень многие сходились в том, что «счастье есть отсутствие несчастья».

Утро наступало незаметно. Я всю ночь просидел с компьютером на коленях, изредка доходя до кухни, чтобы заварить крепкий чай. Глобальная система поиска в Интернете работала безотказно, однако высказывания различных уважаемых людей прошлого по поводу счастья так и не приблизили меня к чёткому пониманию, что же это, собственно, такое. Весьма смутно говорили они и о том, как счастья достичь. Что же касается желания осчастливить всех, большинство делали вывод о полной невозможности подобного. Утопичные же модели общества счастья предполагали либо наличие обслуживающих рабов, коим было в счастье отказано, либо превращение людей в человекоподобные механизмы, у которых личные качества заменены общественными.

Часы показали девять утра — и меня настиг первый звонок. Ольга пунктуально сообщила о том, какие дела и встречи ожидали меня в наступающий день. Я попросил освободить дообеденное время и перенести всё на более поздние сроки. Ольга напомнила, что эти дела уже и так перенесены, но я остался непреклонен и, сухо попрощавшись, продолжил свои изыскания.

Современные словари сообщили мне, что счастье — это «философская категория, которая подразумевает идеальное состояние высшего удовлетворения жизнью», а также «ощущение полноты бытия, радости и удовлетворённости жизнью, лежащее в основе оптимального, здорового и эффективного функционирования личности». Окончательно меня добило «субъективно переживаемое состояние единства сущности и существования личности, воспринимаемое в индивидуальной системе отсчета как аксиологически-эмоциональный позитивный максимум».

Я вздохнул и обратился к биологам и медикам. Их труды быстро растолковали мне, что счастье зависит от уровня серотонина и дофамина в головном мозге. Первое вещество даёт человеку положительные эмоции, а второе — вырабатывается при сексе или приёме пищи и является частью общей системы, вознаграждающей человека за нужные организму действия. Там же я прочитал про крыс, которым вживили в мозг электроды и научили нажимать на педаль, посылающую импульсы прямо в зоны, отвечающие за удовольствие. Крысы не хотели останавливаться и умирали от истощения.

При мысли о подобном «счастье» я содрогнулся и начал копаться уже в наследии психологов. Между тем приблизилось обеденное время, и я, дабы не повторить судьбу счастливых подопытных крыс, заказал по Сети еду из ближайшего итальянского ресторана. Доставка задерживалась, о чём мне каждые десять минут вежливо сообщал директор заведения. Поэтому очередной звонок Ольги застал меня в раздражённом расположении духа.

— Какие ещё встречи, Оля?! — кричал я в телефонную трубку. — Ты разве не поняла, что я занят?! За-нят.

Мой референт, надо отдать ей должное, обладала крепкой нервной системой, поэтому стоически выдержала взрыв негодования и, дождавшись, пока я выпущу пар, прагматично поинтересовалась, когда я освобожусь и на какое время перенести накопившиеся встречи.

Я хотел было просто отложить всё «на завтра» и уже начал об этом говорить, однако мой взгляд упал на заботливо выписанное определение хитроумного француза. «Постоянное стремление вперёд?» — подумал я.

— Знаешь, Оля, отмени все встречи вообще, — мой голос неожиданно для меня самого прозвучал спокойно. — И подготовь, пожалуйста, официальные документы, которые необходимы для того, чтобы мне уйти в отставку.

— Платон Сергеевич… — пролепетала Ольга. Такого поворота событий она явно не ожидала.

— Я не шучу, Оля. Готовь документы. На сегодня всё, отбой.

Я разъединил связь, потом, поколебавшись, вовсе выключил аппарат. На экране видеофона краснел вызов с пульта охраны — это принесли мой обед.

Поглощая лазанью и почти не чувствуя вкуса, я листал бесконечные виртуальные страницы. Нужные мне разделы психологии ссылались в своих истоках на Аристотеля с его этической концепцией счастья как вершины развития человека, открывшего свою сущность и достигшего соответствия предназначению. Греческий философ полагал, что для достижения такого счастья необходимо развивать способности, заложенные в каждом человеке в уникальных сочетаниях.

Это было уже что-то. Кажется, психологи, пошедшие за Аристотелем, как раз и фокусировались на том, как достигать счастья. В отличие от литераторов, философов или медиков, описывающих сей туманный объект либо просто рассуждающих о нём.