Чувствуя, что кто-то приближается, она поднимает глаза. Это Лиам.

— Вы тот, кто мне нужен, — с улыбкой говорит она.

— Я? — удивляется он.

— Да. Я подумала, если вы не заняты, мы можем поболтать, что скажете?

— Конечно, — отвечает он, — конечно. Здесь? Или?..

— Мне все равно.

— Я это к тому, что можно подняться в мою комнату. Я как раз шел туда. У меня есть холодное пиво.

Софи кивает и улыбается.

— Конечно, — говорит она, — это было бы здорово.

Комната Лиама не похожа на комнату Керрианны. Это прямоугольная коробка: кровать с одной стороны, диван с другой, раздвижные двери, выходящие прямо на небольшой балкон, и крохотный кухонный уголок, спрятанный в нише.

— Уютно, — одобрительно говорит она, машинально пробегая глазами по его книжной полке, когда проходит мимо.

— Да, — соглашается он, стягивая куртку и вешая ее на крючок у входной двери. — Небольшая, но места хватает. Ну, вы понимаете. Прошу вас сюда. — Он снимает какие-то бумаги с подлокотника дивана и предлагает Софи сесть.

Комната аккуратная, полная чистого, свежего воздуха и самых разных вещей, но все они как будто знают здесь свое место.

— Итак, — произносит Лиам, подходя к своему холодильнику, — как прошел ваш день?

— Довольно странно, — отвечает она. — Большую часть времени я провела с Ким Нокс. Ну, вы знаете, мать Таллулы. Мы пытались найти в Интернете Скарлетт Жак.

Он достает из холодильника две бутылки пива и передает одну Софи. Она снова обводит взглядом его комнату. Ее стены увешаны интересными картинами, и самая потрясающая из них — большой портрет на холсте. Она прищуривается, чтобы лучше его рассмотреть, и видит, что это довольно хаотичная картина. На ней изображена молодая женщина, сидящая на троне. Рядом с ней собака. И тут же все становится на свои места.

— Это?.. — спрашивает она, указывая на картину.

— Да. Это Скарлетт. Автопортрет. Она отдала его мне.

— Можно я посмотрю поближе?

— Конечно, — отвечает он. — Сколько угодно.

Она ставит пиво на журнальный столик и идет к картине. По мере того как она подходит ближе, открывается все больше и больше деталей. И на Скарлетт, и на собаке — короны. Скарлетт выглядит довольно властно. Ее руки лежат на открытых коленях, на каждом пальце красуется огромное золотое кольцо, написанное блестящей металлической краской. На столах на заднем плане лежат разные вещи, в том числе пульсирующее сердце на блюде и кусок торта, залитый кровью.

— Черт возьми, — говорит она. — Это… э-э-э… так странно.

— Верно. Очень странно. — Он пожимает плечами.

— Что все это значит? Сердце, например. Как вы думаете, что оно означает?

— Честно говоря, она никогда мне ничего не объясняла. Просто однажды пришла с картиной и спросила, не хочу ли я ее повесить у себя, и я сказал, что да, потому что знал, что это будет смотреться очень круто, а также потому, что… мне было бы приятно иметь здесь кусочек ее самой…

Он, не договорив, умолкает.

— Дело в том, — осторожно начинает она, — я на днях видела Хасинту Крофт. Мы болтали о Скарлетт, и она рассказала мне, что после того, как вы с ней расстались, вы были убиты горем.

Он кивает, всего один раз, и делает глоток пива.

— Думаю, да, был, — признается он. — В некотором смысле. Я имею в виду, такие девушки, как Скарлетт, встречаются не каждый день, особенно таким парням, как я. Она делала все вокруг себя волнующим и захватывающим. Благодаря ей я почувствовал себя особенным. Особенным. Потому что она выбрала меня. Ну, вы понимаете. Но… — он вздыхает, но быстро берет себя в руки, — …что было, то было. Теперь для меня это в прошлом.

— Кто-нибудь еще бывал здесь? — спрашивает она.

— Нет, — говорит он. — Нет. Никто. Нет, конечно, мой профиль есть на сайтах знакомств… не скажу, чтобы я был в активном поиске, но меня это не особо беспокоит. Ну, вы ведь понимаете?

— Значит, вы и Лекси?..

Он вопросительно смотрит на нее. Похоже, он сбит с толку.

— Лекси Маллиган? Бог мой. Нет. В смысле мы друзья и все такое прочее. Но нет. Не в этом смысле. Знаете, я почти уверен, что она даже не натуралка. Какое-то время она была по уши влюблена в Скарлетт. Но в любом случае… Нет. Только не с Лекси. Ни с кем. Только я.

— А в ту ночь? Когда полиция была здесь после того, как нашла вторую табличку с надписью «Копать здесь»?

Он кивает.

— Лекси была здесь той ночью?

— Здесь? Вы имеете в виду, в моей комнате?

— Да. В вашей комнате.

— Нет. Точно нет. Я вообще не думаю, что Лекси когда-либо была в моей комнате.

— Могу я выйти на ваш балкон?

— Разумеется, — отвечает он. — Дверь не заперта.

Она открывает раздвижную дверь и идет к краю балкона. Она бросает взгляд на цветочную клумбу, встает на цыпочки, наклоняется еще дальше через перила и понимает, что даже под этим углом и на такой высоте она не может видеть то место, где был знак «Копать здесь». Она оборачивается и смотрит наверх, но балконов выше ее нет. Лекси определенно солгала, что увидела картонку с надписью «Копать здесь» с балкона квартиры. Или откуда угодно, если на то пошло. Она знала о ней не потому, что ее видела, а потому, что она или ее мать положили ее туда.

Софи идет обратно к дивану, и в этот момент ее взгляд привлекает другая картина на стене комнаты. Это меньший по размеру холст, нежели автопортрет Скарлетт, но он написан теми же мазками и в той же яркой цветовой гамме. Это каменная винтовая лестница. Ее ступени окрашены в кричащие радужные тона, которые сливаются и перетекают друг в друга как расплавленный воск. Из круглого окна наверху башни, в которой находятся эти ступени, струится яркий золотистый свет и пронзает каменный пол внизу, создавая шлейф пурпурно-серого дыма и блестящие искры. Сбоку от дыры лежит еще один нож, тоже измазанный чем-то похожим на кровь.

— Что это, черт возьми?

Лиам пожимает плечами.

— Еще одна работа Скарлетт. Она написала ее во время нервного срыва. Сказала, что хочет, чтобы я сохранил ее. Для потомков.

— Но что на ней?

— Если честно, не знаю. Вернее, я знаю, на что это похоже, — в ее доме есть лестница, в самой старой части здания. Что-то вроде башни с крошечной комнатой наверху с узкими бойницами. Они никогда не использовали эту комнату. Она была слишком маленькой, чтобы в нее можно было поставить хоть какую-то мебель.

Софи пристально смотрит на картину, пытаясь угадать в ней еще какой-то скрытый смысл.

— Скарлетт когда-нибудь говорила что-нибудь об этой комнате?

Она подходит ближе и всматривается в детали. Вокруг нижней ступеньки есть нечто вроде светового прямоугольника. Он как будто кровоточит через небольшую щель. Кровь с ножа стекает в эту щель, а затем исчезает. Глядя на нож, Софи замечает, что на самом деле это вовсе не нож, что у него загнутый конец с U-образным вырезом. Это не нож, это рычаг. Она чувствует, как ее сердце на долю секунды замирает, а затем начинает биться снова, уже в два раза быстрее.