Иннокентий Степанович, брезгливо отворачиваясь от тела, стер с приклада и курка свои отпечатки, вложил оружие в безвольные руки Макара… И уже спустя четверть часа после убийства брел по лесу обыкновенным грибником со скудной добычей блеклых южных лисичек в корзинке.

* * *

Похороны Лопухина – на сей раз! – перенесла легко.

Как и предполагал Иннокентий Степанович, Дима почти сразу переехал к Адели. Совместное хозяйство, любовь-морковь. Как бы в загс не поспешили отношения оформлять! Нужно было срочно приступать к заключительной части плана.

Дома у Адели Иннокентий Степанович теперь не бывал – под разными предлогами приглашения отклонял. Не хватало только с Дмитрием встретиться! Однако повидаться со всем ему обязанной тетей Ниной было нужно, и срочно.

Встретились, будто случайно, когда та брела в ранних сумерках с работы домой. Плечи устало сгорблены, лицо недовольное.

– Ниночка! – изобразил искреннюю радость Иннокентий Степанович. – Сколько лет, сколько зим! Очень рад тебя видеть!

Впрочем, женщина в ответ не улыбнулась – взглянула с откровенным страхом. Буркнула:

– Вы что? Следите за мной?!

– Упаси господь! – отмахнулся он. – К приятелю на пиво иду, вон в тот дом, на улице Рубина (показал, куда). Но ничего, он подождет. Расскажи: как дела твои? Как работается? Как тебе новый муж Аделькин?

– Нормальный, – сухо откликнулась она.

– Не обижает тебя? – подмигнул Иннокентий Степанович.

– Да он на работе все время, мы с ним и не пересекаемся почти, – пожала плечами тетя Нина.

Он внимательно наблюдал за ней. С нетерпением ждал, когда та проявит свое отношение к очередному увлечению Адели. «Приложит» свою хозяйку – успешную, богатую, да теперь еще и счастливо влюбленную.

Однако что-то изменилось в тете Нине. Совершенно равнодушно она держалась. О Лопухиной и гражданском ее муже говорила индифферентно – словно о совсем посторонних, неинтересных ей людях.

Иннокентий Степанович попробовал зайти с другой стороны:

– Не тяжело тебе с маленьким ребенком-то сидеть?

– Тяжело, – вздохнула Нина. – А что поделать? Нормальную работу сейчас не найти, а деньги нужны. Аделька хотя бы платит нормально.

– Я б, как ты, в чужой семье жить не смог, – улыбнулся Иннокентий Степанович. – Все время с посторонними людьми. На обочине счастья чужого.

Произнес. Взглянул выжидательно. Ну, когда же она вновь злобно закусит губу, процедит что-нибудь ядовитое?

А Нина лишь рукой махнула:

– Что мне до счастья ихнего? Дал бог людям – пусть радуются. А мне б со своей жизнью разобраться.

– Прямо не узнаю тебя, – лукаво молвил Иннокентий Степанович.

Она взглянула со страхом, понизила голос:

– Что, до смерти моей теперь старое поминать будете? Да я уж извелась вся! Лучше б я тогда сразу в милицию позвонила, призналась! Уже б и отсидела свое!

– Ох, Ниночка, да о чем ты! – отыграл назад Иннокентий Степанович. – Я тебя за все годы ни разу даже не упрекнул!..

М-да. На чистой психологии тетю Нину теперь явно не возьмешь. Нужно придумывать иной подход. А пока оставалось лишь распрощаться, отправиться по направлению якобы к дому друга на улице Рубина.

Как ее вынудить? Банально надавить, припугнуть? Но вдруг домработница действительно отправится в милицию – каяться? И его, конечно, сдаст. Повесить на него ничего не смогут: смерть Фрица – исключительно на совести тети Нины. А подстрекательство к убийству – статья сложная, попробуй докажи.

Но если заварит домработница кашу – тогда весь его план псу под хвост.

Главное ведь: не просто уничтожить Дмитрия, но обязательно бросить тень на Адель. Женщина, похоронившая трех мужей, уже выглядит подозрительно. И тут – не прошло года! – умирает следующий ее возлюбленный. Менты явно насторожатся. Особенно если погибнет он точно так же, как предыдущий. При невыясненных обстоятельствах, от пули, в лесу.

Тем более про хобби Дмитрия – тоже очень удобное – Иннокентий Степанович знал прекрасно.

…Охотничье ружье (явно краденое) Иннокентий Степанович приобрел из-под полы на черном рынке в Краснодаре. О планах Дмитрия – поехать в очередную экспедицию – словно бы между делом узнал у Адели. Выследить парня тоже труда не составило.

Однако дальше все пошло вкривь и вкось.

Когда прицелился в него, Дмитрий – звериное у него, что ли, чутье? – почувствовал опасность. Ровно в тот момент, когда Иннокентий Степанович выстрелил, он наклонился. Дальше – упал, ужом забился в траву, оборудование свое кладоискательское бросил. Пополз по-пластунски прочь. Преследовать его было бессмысленно и опасно.

Иннокентий Степанович выругался.

Похоже, без помощи тети Нины ему все-таки не обойтись.

Однако страх – он знал как психолог – не лучший из побудительных мотивов. Краткосрочно – действует. Фраза «кошелек или жизнь!» работает почти безотказно. Но пребывать в состоянии страха постоянно человек не может. Сойдет с ума, взбунтуется, убьет собственного мучителя.

Куда лучше сопроводить угрозы сахарной косточкой.

* * *

Адель – Иннокентий Степанович знал – никогда не расспрашивала тетю Нину об ее семье. Телеведущая слишком была занята собой, собственными мужьями, работой, планами. Считала домработницу (и в том, конечно, была ее роковая ошибка) за некий механизм. Нажимала равнодушно кнопки: «навести порядок», «приготовить еду», «пришить пуговицу».

Иннокентий Степанович интересовался людьми куда больше. А когда встречался с непредсказуемым поведением, считал, что разгадку того или иного человеческого поступка всегда можно найти в его прошлом, в его семье.

Он уже много лет назад поговорил с тетей Ниной и знал: та столь много и тяжело работает лишь потому, что на ее иждивении младшая сестра-инвалид. Сама себя обслуживать не может, пенсия грошовая, лекарства дорогущие. Нине несколько раз предлагали сдать беспомощную обузу в интернат, но женщина всегда отказывалась: как можно, родная ведь кровь. И вечный ее крест.

Очень переживала: что станет с сестрой, если с ней, кормилицей, не дай бог, что случится? «Сердце, врачи говорят, у нее крепкое, до ста лет прожить может. Но как сама будет? Сиделку-то на пенсию ее инвалидную не наймешь…»

Что же. Когда-то Иннокентий Степанович слушал скорбную повесть домработницы просто из интереса. Но теперь настало самое время козырь разыграть.

В тот же злосчастный день, когда ему не удалось расправиться с Дмитрием, Иннокентий Степанович отправился в банк и приобрел дорожные чеки на сумму в пятьсот тысяч рублей. Практически все свои сбережения за долгие годы безупречной работы истратил. Безусловно, он рисковал деньгами. Но лучше сказать: делал инвестиции. В новое, блестящее будущее.