— Чертовщина! — взорвался Вебб.

— Вот именно. Если бы нам удалось ее вернуть, мы бы многое смогли узнать. Она является ключом ко всей операции. Почему она вместе с ним? Почему он всегда с ней? Нет, я не могу найти правдоподобных версий.

— Для меня это еще менее ясно! — заявил Стивенс. Его удивление перешло сейчас в ярость. — Если вы хотите, чтобы Президент оказал вам поддержку, а я пока еще ничего не обещаю, то вы обязаны внести дополнительную ясность в это дело.

Эббот повернулся и уставился на Стивенса.

— Шесть месяцев назад Борн исчез, — сообщил он. — Что-то случилось… Мы не уверены в этом, но мы можем просуммировать определенные факты. Он отправил сообщение из Цюриха, что собирается быть в Марселе. Уже позже, значительно позже, мы поняли, в чем дело. Он узнал, что у Карлоса был контракт на Говарда Леланда, и Борн пытался остановить его… Затем ничего… Он исчез. Был ли он убит? Или сломался от перегрузок? Или… Отказался от своего замысла?

— Я не могу с этим согласиться, — перебил его Вебб. — Не могу!

— Я знаю, что ты можешь, — сказал Монах. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты поработал с этими материалами. Ты знаешь его коды, они все здесь. Следи за малейшими изменениями в Цюрихе.

— Но позвольте! — вмешался Стивенс. — О чем вы рассуждаете? Вы должны найти что-то конкретное, что-то такое, на чем можно было бы базироваться при принятии важных решений! Мне это просто необходимо, мистер Эббот. Это необходимо Президенту!

— Я сам бы этого хотел. Но ответ, возможно, будет только на небесах, — произнес Монах. — Что мы нашли? все, что угодно и ничего… Два года и десять месяцев напряженной работы в наших архивах. Перепроверен каждый факт, каждый человек, каждая связь, каждый источник. И с каждым месяцем, с каждой неделей мы все ближе и ближе подбирались к Карлосу… Затем пустота. Тишина. Шесть месяцев вакуума.

— Но теперь эта тишина взорвана, — возразил помощник Президента. — Но кем?

— Это главный вопрос, не так ли? — устало произнес Эббот. — Месяцы тишины, а потом взрыв такой непонятной активности. Счет обнаружен, «фише» переделано, миллионы исчезли, вероятно, украдены. Кроме всего, убито несколько человек, а другим, по всей вероятности, устроены ловушки. Но кем и для чего? — Монах качнул головой. — Удивительно, но пока мы в тумане. Кто этот человек и на чьей он стороне?

Автомобиль стоял между двумя уличными фонарями по диагонали к тяжелой входной двери кирпичного особняка. На переднем сиденьи располагался водитель в форменной одежде, что было привычным явлением на такой улице. Но что было необычным, так это то, что двое других людей продолжали сидеть сзади, не предпринимая никаких попыток выйти. Напротив, они внимательно наблюдали за входом в особняк, уверенные в том, что не попадают в угол обзора инфракрасных камер.

Один из них поправил свои очки, делавшие его похожим на сову. Глаза за толстыми линзами вяло, но подозрительно наблюдали за окружающей обстановкой. Альфред Джиллет, один из руководящих сотрудников Совета Национальной Безопасности, проговорил:

— Какое удовольствие доставляет наблюдать, как рушится высокомерие.

— Вы действительно не любите его? — поинтересовался его компаньон, широкоплечий мужчина в черном плаще, чей акцент выдавал славянское происхождение выходца из Центральной Европы.

— Я ненавижу его! Он стоит за всем, что мне так ненавистно в Вашингтоне. Школы, дома в Джорджтауне, фермы в Вирджинии и уединенные встречи в их клубах. Они прочно охраняют свой узкий маленький мирок, и вы не можете вторгнуться туда, там нет вам места. Ублюдок! Высшее, самовлюбленное мелкопоместное дворянство, оккупировавшее Вашингтон. Они используют способности большинства людей, скрывая это за видимостью их поддержки в принятии решений. Если вы находитесь по другую сторону, то вы всегда будете составлять часть этой элиты, точнее среды, которая поставляет идеи для элиты.

— Наверное, вы преувеличиваете, — заметил Европеец, не отрывая взгляда от кирпичного особняка. — На самом деле вы находитесь там на хорошем счету. В противном случае, наши контакты были бы невозможны. Джиллет нахмурился.

— Если бы обо мне было такое мнение, то только потому, что я стал просто незаменим для людей подобных Эбботу. Я держу в голове тысячи фактов, которые он просто не в состоянии оценить. Для них гораздо проще посадить меня туда, где не требуется решать проблемы, но где они постоянно возникают. Директор Бюро по проверке политической благонадежности! Они создали для меня этот титул и должность, и знаете почему?

— Нет, Альфред, не знаю, — произнес Европеец, глядя на часы. — Я не знаю почему.

— Потому что у них нет терпения проводить столько времени за разбором многих тысяч документов и досье. Они предпочитают обедать в Сан-Суси или самодовольно разглагольствовать перед членами Сената, читая тексты, подготовленные для них другими людьми, которых никто никогда не видит и не замечает.

— Вы чересчур озлоблены, — заметил Европеец.

— Больше, чем вы можете сообразить. Вся жизнь уходит на то, чтобы делать работу за этих ублюдков, и какой в этом смысл? Для чего мне это? Титул и случайный ленч, на котором мои мозги подаются между креветками и устрицами. Люди, подобные Эбботу, никогда не смогут обойтись без людей, подобных мне.

— Не следует недооценивать Монаха. Даже Карлос этого никогда не делал.

— Откуда он знает? Он не имеет понятия, что и как следует оценивать. Все, что делает Эббот, покрыто тайной. Никто не знает, сколько ошибок он допустил. И когда некоторые из них выплывают на свет, за них отвечают люди такие как я.

Европеец перевел взгляд с дома на собеседника и холодно проронил:

— Вы очень эмоциональны, Альфред. Вы должны быть более осторожны на этот счет.

Джиллет ухмыльнулся.

— Это никогда не выходит наружу и я надеюсь, что мое содействие Карлосу подтверждает это. Давайте считать, что я готов к конфронтации и что ничто в мире меня не напугает.

— Искреннее признание, — заявил широкоплечий мужчина.

— А что вы можете сказать о себе? Ведь это вы меня нашли.

— Я знал, что искать, — он повернулся к окну.

— Я имею в виду «вас». Работа, которую вы выполняете для Карлоса.

— У меня нет таких сложных причин. Я уехал из страны, где образованные мужчины и женщины продвигаются по службе по прихоти слабоумных идиотов, которые наизусть читают марксистскую муть. Карлос тоже знал, что искать и кого искать.

Джиллет рассмеялся, его скучные глаза оживились.

— Оказывается, что мы не так уж и сильно отличаемся друг от друга. Замените жизненные артерии нашего западного устройства на марксизм, и вы получите совершенно отчетливые параллели.

— Возможно, — согласился Европеец снова взглянув на свои часы. — Теперь уже недолго. Эббот обычно пользуется полночным рейсом на Вашингтон. — Вы уверены, что он выйдет один?