— Вот газеты, — Джейсон подошел к кровати, на которой они лежали. — Мы оба будем читать.

— Без игры?

— Да, без игры.

В полнейшей тишине они читали это длинное сообщение, где говорилось о происшествии в Цюрихе. Иногда Мари совсем останавливалась, чтобы прийти в себя от шока, в другой раз она качала головой, не соглашаясь с напечатанным. Борн читал молча. Он отчетливо видел руку человека по имени Ильич Рамирес Санчес. «Карлос будет преследовать Кейна во всех концах земли и даже под водой и убьет его». Мари Сен-Жак была разменной монетой в этой смертельной игре и должна была погибнуть в ловушке, которую приготовил Карлос.

«Я — Кейн. Я несу смерть».

Статья на самом деле состояла из двух частей — невообразимого месива из фактов и догадок, причем спекуляции превосходили всевозможные пределы там, где не было никаких доказательств. В первой части предъявлялось обвинение женщине по имени Мари Сен-Жак, являющейся экономистом на службе у правительства Канады. Она связалась, вернее ее связали с участием в трех убийствах, при этом ее отпечатки пальцев подтверждались официальными властями Канады. В дополнение к этому полиция нашла ключ из отеля «Кариллон дю Лак», потерянный по предположению во время происшествия на Гуизон Квей. Это был ключ от номера Мари Сен-Жак, который она получила от дежурного клерка, отлично ее запомнившего. Последним фактом, доказывающим ее причастность к преступлениям, был пистолет, обнаруженный неподалеку от Степпдекштрассе, в алее, рядом с двумя другими трупами. Баллистическая экспертиза подтверждала, что это именно то оружие, которое было тут использовано, и вновь отпечатки пальцев были подтверждены канадскими официальными лицами. И опять они принадлежали женщине по имени Мари Сен-Жак.

Это было первое место, где содержание отклонялось от фактов, там где речь шла о слухах вокруг Банкофштрассе. Газета сообщала, что многомиллионная кража была совершена с помощью компьютерных махинаций, которые были проделаны над строго охраняемым счетом, принадлежавшим американской корпорации Тредстоун, 71. Здесь было и название банка и, конечно, это был Джементшафт-Банк. Но все остальное было весьма туманным, неясным, похожим больше на спекуляцию, чем на факты.

Согласно «неназванным источникам», некий американец, пользуясь соответствующим кодом, перевел несколько миллионов в парижский банк, причем там был открыт новый счет, на который обеспечивались права владения отдельными получателями. Те уже поджидали в Париже и, получив миллионы, благополучно скрылись. Успех операции объяснялся тем, что американцу удалось узнать исходные данные кодовых комбинаций, которые включали цифровую последовательность относительно года, месяца и даты открытия счета, что является ответственной процедурой для всех вкладчиков, так называемая стандартная процедура. Это операция могла быть проделана лишь при помощи использовании специальной компьютерной техники, а также благодаря званиям о практической стороне операций в швейцарских банках. Ответственный чиновник Вальтер Апфель подтвердил, что расследование этого дела, связанного с американской компанией, продолжается. Он также отметил, что следуя законам Швейцарии, банк не обязан делать никаких дальнейших комментариев по этому делу. Никаких и никому!

Здесь подчеркивалась и взаимосвязь с Мари Сен-Жак. Она представлялась как экономист, являющийся экспертом по части международных банковских операций, особенно в части их программного обеспечения для компьютерной реализации. Она подозревалась в прямом соучастии в этой краже, что подтверждалось показаниями свидетелей, видевших ее в компании американца в отеле «Кариллон дю Лак».

Мари закончила чтение и бросила газету на пол. Джейсон поднял глаза, привлеченный этим звуком. Он быстро закончил чтение своей статьи и ему понадобилось немного времени, чтобы придти в себя.

— Все это ложь, — проговорил он, стараясь найти нужную интонацию, — и все это написано из-за меня, потому что они знают, кто я такой и что из себя представляю. Обнаружив себя этими статьями, они показали, что хотят добраться до тебя и далее до меня. Мне очень жаль, так жаль, что трудно сказать!

Мари взглянула на Джейсона и сказала:

— Это гораздо сложнее, чем обыкновенная ложь. Здесь есть и правда.

— Правда? Единственная правда здесь та, что ты была в Цюрихе! Ты никогда не дотрагивалась до этого пистолета, ты никогда не находилась в алее на Степпдекштрассе рядом с трупами, ты никогда не теряла ключ от номера и ты никогда не была возле Джементшафт-Банка.

— С этим я согласна, но это не та правда, которую я имела в виду.

— Тогда что же?

— Джементшафт-Банк, Тредстоун 71, Апфель… Эти имена абсолютно реальны и тот факт, что они упоминаются тут все вместе, особенно заявление Апфеля, является просто невероятным. Швейцарские банкиры весьма осторожные люди. Они не будут игнорировать закон таким образом. Его же заявление противоречиво. Положение относительно полной тайны банковских операций является одним из наиболее священных в Швейцарии. Апфель может провести несколько лет в тюрьме за заявление подобное тому, которое он сделал для того, чтобы сослаться на этот счет, не говоря уже об упоминании имен. Если ему только приказали так поступить весьма влиятельные люди, для которых нарушение закона допустимо… — Она замолчала. Ее глаза вновь уставились в стену. — Почему? Почему Джементшафт-Банк, Тредстоун 71 и Апфель включены в это сообщение?

— Но я ведь уже сказал тебе. Они хотят отыскать меня. Они знают, что мы вместе. Поэтому, обнаружив тебя, они доберутся и до меня.

— Нет, Джейсон, это проходит помимо Карлоса. Ты действительно не совсем понимаешь сущность швейцарских законов. Даже Карлос не сможет заставить их сделать подобную уступку. — Мари снова посмотрела на него, но ее глаза заволакивал туман и ей приходилось всматриваться в едва различимый силуэт напротив. — Это не одна история, их тут целых две. Обе построены на лжи, причем первая соединена со второй очень тонкой, синими нитками шитой, спекуляцией о банковских делах, которые никогда не могут быть достоянием широкой гласности, по крайней мере, до тех пор, пока расследование докажет все факты. И эта вторая история, несомненно фальшивое заявление о миллионах, украденных из Джементшафт-банка, была присоединена к одинаково лживой истории, будто меня преследуют за убийство трех человек в Цюрихе. Она была «добавлена» преднамеренно.

— Объясни мне это, пожалуйста.

— Все это так, Джейсон. Поверь мне, когда я тебе это скажу. Это лежит прямо перед нами.

— Что «это»?

— Кто-то пытается послать нам сообщение.

Тяжелый армейский автомобиль пронесся по Манхеттен Ист Ривер Драйв, освещая огнями остатки грязного мартовского снега. Майор дремал на боковом сиденье, а его длинные ноги располагались по диагонали. В его руке находился небольшой чемоданчик. Тонкий шнур был прикреплен к его руке с помощью металлической защелки, а сам шнур проходил через рукав и был закреплен на поясе офицера. Специальное устройство было переставлено только два раза в течение последних девяти часов. Акция не позволяла делать этого чаще. Первый раз это было, когда майор вылетел из Цюриха, и второй раз во время прибытия в аэропорт Кеннеди. В обоих случаях чемоданчик находился под тщательным наблюдением вооруженных государственных чиновников. Неожиданно раздался резкий продолжительный звонок. Майор открыл глаза и поднес левую руку к лицу. Звук был ни чем иным, как сигнальным устройством, вмонтированным в часы. Нажав на кнопку блокировки, он перевел взгляд на второй циферблат, показывающий нью-йоркское время. Первый же показывал время по Цюриху. Сигнал был установлен 24 часа назад, когда офицер получил распоряжение по спецсвязи. Новое сообщение должно поступить через три минуты после условного сигнала.