– В кафетерии. Я угощаю.

Через несколько минут они сидели в кафе на первом этаже. Шло дневное заседание суда, поэтому здесь было пусто.

Фиске пил кофе, а Чандлер внимательно на него смотрел.

– Джон, все не может быть настолько плохо, если только я через пару минут не услышу признание, что всех этих людей пристрелил ты.

– Бьюфорд, если я сейчас кое-что расскажу, тебе придется следовать особым правилам касательно использования информации, и того, кому ее можно доверить.

– Хорошо. Именно они мешают тебе быть со мной откровенным до конца?

– А как ты сам думаешь?

– Давай сделаем наш разговор гипотетическим. Моя работа состоит в том, чтобы собирать факты и использовать их для того, чтобы произвести арест. Но, если мы говорим не о фактах, а обсуждаем теории – вроде твоей, о причинах убийства Райта, – тогда у меня не будет необходимости сообщать кому-то еще, пока не удастся доказать истинность твоих предположений.

– Значит, я тебе кое-что расскажу – гипотетически – и смогу рассчитывать, что это останется между нами?

Чандлер покачал головой.

– Я не могу обещать, что все останется тайной. Во всяком случае, если факты подтвердятся.

Фиске посмотрел в свою чашку. Детектив почувствовал, что теряет собеседника, и постучал ложечкой по его чашке.

– Джон, главная задача состоит в том, чтобы найти убийцу твоего брата и Райта. Я думал, что ты хочешь именно этого.

– Так и есть. Я не хочу ничего другого.

– В самом деле? – У Чандлера вдруг возникли сомнения. – Тогда в чем проблема?

– Проблема в том, что ты можешь навредить людям, пытаясь им помочь.

– Только твоему брату? Или кому-то еще?

Фиске решил, что он уже слишком много сказал. И перешел в атаку.

– Ладно, Бьюфорд, давай немного порассуждаем о теориях. Предположим, кто-то из работников суда забрал апелляцию до того, как она попала в систему.

– Почему и как?

– Ну, как – довольно просто. А почему – нет.

– Ладно, продолжай.

– Теперь, предположим, что кто-то еще в суде видел эту апелляцию, обнаружил, что она не внесена в систему, но ничего никому не сказал.

– Насколько я понял, почему столь же не просто?

– Может быть, и нет. Давай сделаем еще одно предположение: тот, кто взял апелляцию, сделал это из самых лучших побуждений. И отправился кое-куда, чтобы навестить человека, отправившего прошение в суд.

– Восемьсот миль, которые проехала машина твоего брата?

Фиске холодно посмотрел на Чандлера.

– Это факт, Бьюфорд, а я не обсуждаю факты.

Детектив сделал глоток кофе.

– Продолжай.

– Предположим также, что человек, пославший апелляцию, является заключенным.

– Это факт или предположение?

– Я не готов ответить на твой вопрос.

– Ну а я готов его задать. Где этот заключенный?

– Я не знаю.

– Что значит «не знаю»? Если он заключенный, то должен находиться в тюрьме, не так ли?

– Необязательно.

– Проклятье, что все это значит… – Чандлер внезапно замолчал и посмотрел на Фиске. – Ты хочешь сказать, что заключенный сбежал из тюрьмы? – Джон не ответил. – Пожалуйста, не говори мне, что твоего брата обвел вокруг пальца какой-то мошенник, он отправился в тюрьму, помог заключенному сбежать, а потом тот его убил… Проклятье, только не говори, что все произошло именно так.

– А я и не говорю. Ничего подобного не было.

– Ладно. А та апелляция… ты знаешь, что в ней было?

Фиске понимал, что они уже далеко ушли от теорий, и покачал головой.

– Я ее не видел.

– Тогда откуда тебе известно, что она существовала?

– Бьюфорд, я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

– Джон, я могу тебя заставить.

– Валяй, попробуй.

– Ты ведь понимаешь, как сильно рискуешь.

– Да. – Фиске допил кофе и встал. – Я возьму такси, чтобы вернуться за своей машиной.

– Я тебя отвезу. Я работаю и над другими делами, хотя всех интересует именно это.

– Думаю, для нас обоих будет лучше, если ты не повезешь меня.

Чандлер поджал губы.

– Как пожелаешь. Твоя машина стоит на задней стоянке. Ключи на переднем сиденье.

– Спасибо.

Детектив проводил взглядом шедшего к выходу из кафетерия Фиске.

– Надеюсь, она того стоит, Джон, – тихо сказал он.

* * *

Чандлер сделал несколько запросов, а когда вернулся в свой офис, обнаружил на письменном столе стопку бумаг. Одна из стандартных линий расследования состояла в том, чтобы получить список телефонных разговоров Майкла из офиса и из дома за последний месяц. Распечатка получилась довольно пухлой. Там был звонок брату. И другим членам семьи. Дюжина звонков на номер Сары Эванс. «Это уже любопытно», – подумал он. Неужели оба брата Фиске были влюблены в одну женщину? Когда Чандлер добрался до конца списка, сердце быстрее забилось у него в груди. Теперь, после долгих лет работы, такое случалось редко.

Майкл Фиске несколько раз звонил в Форт-Джексон, в Юго-Западной Вирджинии, и последний раз – за три дня до того, как обнаружили его тело. Чандлер знал, что в Форт-Джексоне находилась военная тюрьма. Но и это еще не всё. Детектив разложил бумаги на столе и вскоре нашел то, что искал. По всей стране был разослан телекс с просьбой о помощи при поимке сбежавшего заключенного. Когда Чандлер увидел его в первый раз, он не обратил на него внимания.

Полицейский принялся внимательно разглядывать фотографию Руфуса Хармса, затем снял трубку и быстро набрал номер. Ему не хватало еще кое-какой информации, и он получил ее через минуту. Форт-Джексон находился приблизительно в четырехстах милях от Вашингтона, округ Колумбия. Возможно ли, что именно Хармс прислал ту апелляцию, которую упоминал Джон Фиске? И, если это так, почему, согласно «теории» Фиске, его брат забрал ее?

Чандлер снова опустил глаза на список звонков и некоторое время смотрел на один из номеров, не в силах понять, что его зацепило, – возможно, то, что это был офис какого-то адвоката, и в списке таких номеров имелось несколько. Имя Сэм Райдер ничего не значило для детектива, даже если б он сосредоточился на нем по какой-то причине. Чандлер положил список на стол и стал размышлять: быть может, нужно пригласить Фиске и Сару Эванс и заставить их рассказать, что происходит. Но инстинкты, выработанные за тридцать лет работы, выдали лишь одну заповедь: никому нельзя доверять.

* * *