Растерялся, просто не знал, что ответить. По-моему, я просто потерял дар речи. Она же просто приближает свое лицо ко мне и целует мои губы, невесомо, едва касаясь, а потом улыбается.

— Прощай, Кирилл, удачи тебе в жизни! — она встает и уходит.

Просто уходит. А я не могу сдвинуться с места. Тысяча мыслей разрывает мой мозг. Что это было? Неужели она и правда меня настолько ненавидит? Неужели все это было игрой? Нет, я не могу в это поверить. Она была слишком счастлива, слишком откровенна в разговорах и честна в постели, такое невозможно сымитировать. А я не мог настолько ошибаться в человеке. Или, может, я просто был слеп и видел то, что хотел видеть?

Боже, как раскалывается голова, мысли начинают делить меня между собой, и я не могу вынести этого давления. О, Боже! Неужели нельзя повернуть время вспять и снова быть счастливыми? Ксюша была моим личным островком счастья во всем этом безумии с отцом. Теперь же я даже не вижу смысла бороться с ним. Для чего? Для кого? Кажется, смысл моей жизни покинул меня ровно пять минут назад через эту чертову дверь, теперь ненавистного мне кафе. Из меня будто выкачали всю кровь. Как же больно…

63 глава

Ксюша

— Правильно! Я все сделала правильно. Я все сделала правильно, — повторяла я, ударяясь лбом о сложенные на руле руки.

Я отъехала недалеко. Просто не могла вести машину. Поэтому свернула в ближайший двор.

Речь, что я толкнула Кириллу, я продумала заранее. Сделать ему больно было единственным способом оттолкнуть его от себя. Возможно, кто-то сказал бы, что нужно было бы рассказать правду… Но что бы это мне дало? Он бы разругался с отцом, а тот сделал бы всё, чтобы мой папа лишился всего. Были бы мы тогда счастливы? Смогли бы не обвинять друг друга в том, что произошло? Пусть не в лицо, но ведь такие мысли точно бы проскальзывали. А как бы мои родители к этому отнеслись? Нет. Я все сделала правильно.

Слёзы все не прекращались, а я не могла перестать прокручивать в мыслях нашу встречу. Больше всего я жалела, что не могу на него посмотреть последний раз так близко. Я боялась. Боялась, что расплачусь, что не смогу сказать вслух все, что собиралась сказать. Его губы… Я смотрела на них… И больше всего на свете мне хотелось их поцеловать ещё раз, чтобы запомнить вкус и ощущения счастья, которые они мне дарили.

Внутри все умирало. Медленно, но верно внутренности заполняла пустота и холод. Сейчас я понимаю, что тогда на лестнице, когда мне казалось, что хуже быть не может… Тогда я не испытывала и половины той боли, что раздирает меня сейчас. А все потому, что я сама лишила себя счастья. Но хуже того, я намерено обидела человека, которого люблю. Мне казалось, я физически чувствую его боль, его непонимание… Даже теперь, на расстоянии. Ему плохо, я знаю, чувствую…

Сколько прошло времени, не знаю. Но я сильно замёрзла, ведь машину заглушила, когда остановилась. Телефон я отключила ещё до того, как вошла в кафе, и включать его теперь боялась. И даже не знаю, чего больше. Звонков от Кирилла или их отсутствия.

"— Любишь меня?

— Люблю. Больше жизни".

Этот диалог снова и снова звучал в моей голове, каждый раз вонзаясь в сердце раскаленной спицей. Больно. Количество эмоций привело к дикой усталости, а она — к отрешенности.

В какой-то момент я почувствовала полное безразличие ко всему. Слёзы высохли. И сейчас я смотрела в темноту за окном абсолютно пустым взглядом. Я почти перестала чувствовать пальцы на руках, но и это меня мало беспокоило. Моя душа умерла, а может, просто покинула меня, потому что она хотела быть там, рядом с Кириллом, а не здесь, в теле, которое ничего не чувствует. Хотя… А разве можно чувствовать без души?

Не знаю. Тусклый фонарь почти не освещал улицу, но когда пошел снег, на его фоне крупные хлопья красиво кружились, засыпая улицу снегом. Вскоре снег стал закрывать и лобовое стекло, отрезая меня от мира.

Мне очень захотелось спать. Сил шевелиться не было, как и желания. — Мама! Мама! — раздалось совсем близко от меня. — Как красиво, правда!? Давай ещё побудем тут.

Мама. Мне нужно к маме. Если со мной что-то случится, она не переживет. Я сегодня уже сделала больно одному любимому человеку, больше никто не должен пострадать.

Непослушными пальцами повернула ключ зажигания. Мотор тихонько заурчал, а воздух в салоне стал прогреваться. Медленно, очень медленно. Я включила печку на полную мощность и подставила замёрзшие руки под поток тёплого воздуха. Приборная панель засветилась, и я глянула на часы — было начало десятого. Получается, я просидела здесь четыре часа. Включила дворники и расчистила стекло, а потом выехала из двора, что приютил меня.

Как добралась до дома, не помню. Постаралась улыбнуться маме и быстро скрылась в ванной. Мой яркий макияж от пролитых слёз потек и размазался. То, что я видела в отражении, даже близко не было на меня похоже. Я забралась в ванную и включила воду, постепенно отогревая тело. Жаль, с душой так не получится. Отогревшись, пошла спать в гостевую комнату. Её окна выходят на другую сторону и дома Кирилла из нее не видно. Мама пыталась узнать, что произошло, но я могла сказать только "потом, все потом", и закрыла перед ней дверь комнаты.

А уже лёжа в кровати, я вспомнила, как совсем недавно здесь спал Кирилл. И когда мне казалось, что плакать я больше не способна, я снова заплакала. Тихо, без всхлипов и завываний. Слёзы просто текли по вискам, затекая в уши, а я смотрела в потолок.

Пройдет, я справлюсь. Справлюсь. Я поступила правильно. Черт побери, я правильно все сделала! Ведь правильно?

Как жаль, что мне никто не мог ответить.

Универ я проспала. А когда встала и нашла в прихожей сумку и достала из нее телефон, долго не решалась его включить. На кухне мама оставила завтрак и записку.

"Обязательно поешь. Я буду к часу. Я знаю, что вы поссорились с Кириллом. Позвони ему, он вчера искал тебя. Люблю."

И снова за грудиной раздирающая боль царапает и выворачивает. Сжимаю себя руками, но легче не становится. Сжимаю зубы, сгибаясь пополам, но не сдержавшись, кричу. Громко, вкладывая всю боль, выражая ее диким воплем. Беру себя в руки. Заставляю выпить воды, отдышаться. Набираюсь смелости и