В красноватом свете огня его зеленые глаза казались золотистыми. Наверное, танцующее пламя одно было насмешливо-молчаливым свидетелем тихого разговора. Громко говорить незачем: он так близко, что слышно дыхание. Я чувствую, как осторожно, кончиками пальцев он касается моих волос. Ужас. С мокрой головой я обычно выгляжу как Медуза Горгона… Он почти обнимает меня. Руки чуть дрожат. Неужели не поцелует? Какой же он робкий. Или я сама боюсь и он это чувствует? Но прилично ли, если первый шаг сделаю я? Или мешает именно то, что я слишком много думаю?… А так хочется улететь! Потерять твердую землю под ногами — и воспарить в облака!..

— Венера, это у тебя голова кружится или у меня? — прошептал он.

— У меня, кажется, — прошептала я. — За ужином я выпила немного вина. Потом с Джеймсом бокал шампанского… Не смейся! Не на брудершафт… брутершарф… в общем, просто за компанию. А сердце так громко стучит у тебя или у меня?

— Не знаю. Какая разница…

Ну давай же. Смелей. Еще чуть-чуть… Я зажмурилась, и губы сами собой сложились бантиком… Энтони вздрогнул. Отвел глаза.

— Что? Что-то не так?

— Нет, ничего. Ты очень красивая.

Он быстро, как-то неловко поцеловал меня в щеку (правда, попал в ухо) и со словами:

— Прости, я не должен был… — стремительно вышел.

В тишине был отчетливо слышен каждый шаг. Я мысленно проводила его до конца коридора.

«Сколько можно тебя звать? Прекрати смущать девочку, оставь ее в покое».

«В чем дело, шеф? Зачем я вам понадобился?»

Дальше не слышно…

Рухнув на кровать, напрочь раздосадованная, я погрузилась в невеселые размышления на темы: «Легкомысленная ли я особа?» и «Если это любовь, что мне предпринять, чтоб предмет моей страсти не сгинул в грядущее полнолуние?»

Я беспокойно и безрезультатно проворочалась в постели почти до самого рассвета. И только когда в голову пришла (как показалось) ослепительно удачная идея — я немедленно провалилась в серую паутину сна и тут же ее забыла.

Витая в облаках, главное — не потерять земли под ногами.

Хистрикс Хирсутс

10 августа. Полнолуние близится

…Солнце садилось. Последнее зарево рассыпалось нс горизонту горстью золотого песка. Суматошно, наперебой кричали птицы. Тени вокруг сгущались. С каждой секундой мрак забирал себе кусок планеты.

Я бросилась вперед, вслед за солнцем, к узкой полоске золотисто-розового неба. Ноги оторвались от земли. Я летела. Все быстрей и быстрей — будто хотела заглянуть за горизонт, дотянуться до уходящего дня. Как будто нависшая куполом туча, фиолетовая, с кроваво-лиловым острым краем, вот-вот должна меня раздавить. Я летела, хватаясь за последний луч, как за протянутую руку… Но планета вращалась быстрей. Я гналась за звездой, которой не было до меня дела. Свет уходил, покидал город, оставляя всех на милость ночи. Во власти холодной темноты, уже завоевавшей весь космос…

Проснулась я от того, что по мне кто-то прошелся. Туда и обратно. Я с трудом оторвала голову от подушки и, прогнувшись, обернулась назад. На мягком одеяле, прикрывающем мое мягкое место, отпечатались следы мягких лап.

Бессовестный рыжий зверь сидел на подоконнике и наслаждался солнцем и щебетом пташек. Как будто пройти к окну мимо кровати он не мог!..

Ладно. Не дали поспать всласть — понежусь подольше поваляюсь… Помечтаю…

Пришла горничная. Принесла завтрак в постель. Пришлось вставать — нельзя же есть неумытой! Я не из тех средневековых барышень, которых похищали драконы, потому что принимали за родных.

Энтони нашелся в библиотеке. Он что-то выискивал на самой верхней полке, непринужденно балансируя на последней ступени стремянки. Стелла оказалась там же, наблюдала с позиции на диванчике.

— Доброе утро, Венера! — донеслось сверху.

— Добе-о-е! — ответила я, не найдя в себе сил перестать зевать.

— Привидения спать не давали?

— Не-а, они больше не приставали. Это все Князь…

— Ох уж эти привидения! — перебила меня Стелла. — Похоже, они тут у вас хоровым пением занимаются. Как будто только и ждали, когда я спать лягу! Собрались у меня под дверью — и давай выть на все лады! Репетировали так до утра. Я по голосам штук двадцать насчитала, не меньше.

— Скажи спасибо, что не все сорок. У остальных, видимо, другие интересы.

Выудив старинный атлас, Энтони слезать не стал и, усевшись там же, в вышине, углубился в чтение — в прямом смысле слова. За полутораметровым переплетом из потертой кожи с металлическими застежками его почти не было видно.

— Спасибо! — ответила обиженная Стелла. — У тебя в замке, господин граф, все под стать хозяину — кто что хочет, то и делает! Что в голову взбредет.

Появившаяся с чаем горничная еще больше подогрела недовольство Стеллы. Едва успев поставить поднос на столик, нимфа получила выговор:

— И где ты пропадала? Почему ты так долго копалась? Разве долго чашки помыть? Ты что, чай принесла? Какой чай?! Я же просила кофе!

— Но, мадам, вы сказали чай… — несмело возразила нимфа.

— Сейчас ты мне будешь доказывать, что я хотела. Убери немедленно эту гадость!

— Оставь, Аврора, — велел «свысока» Энтони. — Мы будем пить чай. А для госпожи Стеллы принеси, пожалуйста, кофе. Кажется, в холодильнике завалялась одна баночка растворимого…

— Растворимого?! Нет уж, благодарю покорно!.. Боже, он еще и плохо заваренный! — воскликнула Стелла, налив таки чашку.

— Это травяной чай, — пояснила нимфа, — очень полезный для здоровья.

Обессилев от расстройства, Стелла в изнеможении рухнула в объятия диванных подушек. Секунду спустя, переведя дух, она приказала горничной:

— Принеси соль.

— Держи! — Щелкнув пальцами, Энтони достал из воздуха пачку соли и запустил ею в ведьму. — Незачем людей по пустякам гонять. А ты что же, чай собралась с солью пить? Дело твое, но, по-моему, с сахаром все же вкуснее.

— Достали вы меня с вашим чаем! — фыркнула Стелла. — Ремонт я собралась делать!

— Солью? — удивилась я.

— Зачем? — поинтересовался Тони.

— А затем, что твои нимфы здесь стены зеленым шелком обили. А был пурпурный!

— Это не они обили, это я обил, — откликнулся Тони по пояс исчезнувший в недрах книжной полки. — Еще два года назад. Мне так больше нравится.

— Мало ли что тебе нравится! — возразила Стелла. — Если ты и дальше намерен так безрассудно обращаться с замком, то он скоро потеряет всю свою историческую ценность.

— А я и не собираюсь водить сюда туристов, — пожал плечами Тони, вновь вернувшись к нам и чихая от древней пыли накопленных веками знаний. — Но если тебе так дорога история, то сегодня можешь ночевать в покоях северного крыла. Там мы еще не успели оборудовать ни туалетов, ни ванных комнат. Зато там есть прекрасные, столь милые твоему сердцу аутентичные сквозняки. И водятся мыши.