наших войсковых кафе, но обычно они больше и намного, намного лучше, в которых выпивка продается по самым низким ценам. Я также знал, что у офицера-автомобилиста было при себе некоторое количество долларов США.

— Почему бы вам не получить еще и благодарность в приказе? — предложил я ему. — Это крайне нечестно и строго противоречит правилам, но здесь есть двое из нас, которые поклянутся, что вы совершили акт величайшего героизма и спасли двух страдающих товарищей с немалым риском для себя. Все, что вам нужно для этого сделать, это спрыгнуть с самолета и использовать часть ваших американских денег, чтобы купить «Пи-Эксе» бутылочку вина.

Насколько мы с квартирмейстером поняли, свою благодарность начальник автомобильной службы заслужил. Ему удалось вернуться на борт с парой спрятанных от любопытных глаз двухлитровых коробок красного вина, что сделало следующие семь часов гораздо более приятными, чем они могли бы быть в противном случае. Втроем мы расположились на верхней палубе, и примерно каждые полчаса нас навещал один из американских борттехников, приносивший прохладительные напитки или кофе, которые не замечали, что каждый раз, когда нам предлагали еще кофе, наши бумажные стаканчики оставались наполовину полными. Пить на военном самолете, британском или американском, — это серьезное нарушение, но прежде чем достигли Абу-Даби, мы умудрились употребить все четыре литра вина прямо у них под носом.

Возможно, мы втроем и смогли одурачить борттехников своей незаконной выпивкой, но остальные пассажиры из числа САС не смогли одурачить их другим незаконным действием, а именно кражей двадцати восьми авиационных подушек от дядюшки Сэма. Эти подушки, выданные в начале полета, оказались очень удобными и миниатюрными, ну просто неотразимыми. Однако их исчезновение только раздраконило старшего борттехника, огромного чернокожего сержанта ВВС США, который отказывался разрешать повторный взлет своему «Гэлекси» до тех пор, пока ему не вернут подушки.

Из всех мужчин, стоявших на асфальте — а их было около ста пятидесяти — ни один из виновников происшествия не был готов добровольно отдать свою добычу. Попросив сержанта на минутку отойти к своему самолету, я сказал ухмыляющейся толпе:

— Эти янки — наши союзники. Они обеспечивают нам хорошую поездку сюда, а мы в благодарность за это с ходу их грабим. Я собираюсь немного прогуляться — минут пять — и когда вернусь, то хочу увидеть двадцать восемь подушек. Если этого не произойдет, я проверю снаряжение у каждого, и если найду у кого-то подушку, этот человек будет немедленно возвращен обратно в часть. — С этими словами я повернулся и пошел прочь.

Когда я вернулся, выкурив сигарету, на асфальте аккуратной стопочкой лежали двадцать восемь подушек. Пусть они и были комфортными и удобного размера, но это было ничто по сравнению с угрозой «ВВЧ».

Чего мы не ожидали обнаружить в Абу-Даби зимой, так это того, что ранним утром там очень холодно. К тому времени, когда мы успокоили сержанта-борттехника и выгрузили из «Гэлекси» свое личное снаряжение, Солнце поднялось чуть выше, и температура чуть повысилась, но мы все равно замерзли. Пока мы ждали прибытия нашего транспорта из Королевских ВВС, мы, должно быть, представляли собой жалкое зрелище. Весь штаб и группа обеспечения 22-го полка САС стояли на краю продуваемой всеми ветрами взлетно-посадочной полосы в канун нового 1990 года, дрожа, как кучка бродяг, брошенных в Арктике.

В назначенное время приземлился транспортный самолет C-130 и с грохотом подкатился к тому месту, где мы его ждали. Загрузив к себе на борт нас и наше снаряжение, он перебросил нас на короткое расстояние до основной британской базы под кодовым названием «Виктор». Расположенная недалеко от города Абу-Даби, база «Виктор» оказалась недавно построенным лагерем парашютной подготовки, который еще не был занят. Здесь имелась взлетно-посадочная полоса, достаточно большая, чтобы принимать большие реактивные самолеты, а вокруг раскинулась обширная охраняемая территория площадью двадцать квадратных миль, где можно было размещать и обучать парашютистов. Внутри периметра «Виктора» находилось множество городков, расположенных на расстоянии до мили друг от друга, один из которых, недалеко от ограждения периметра, оказался нашим. Все здания были совершенно новыми, весьма простецкими, но тем не менее вполне пригодными.

Для оборудования нашего лагеря на базе «Виктор», туда перед Рождеством была отправлена небольшая передовая группа САС. Основная рабочая комната, кабинеты и бóльшая часть жилых помещений находились в огромном ангаре, изначально спроектированном для того, чтобы парашютисты могли отрабатывать спуск из-под крыши. Я говорю «кабинеты», но на самом деле это были просто столы, расставленные на расстоянии нескольких футов друг от друга, — одинаковые шестифутовые деревянные рабочие места с металлическими ножками, и такие же одинаковые пластиковые стулья. Они были расставлены в широком, полукруглом помещении — для командира, адъютанта, начальника разведки, начальника связи, меня и начальников других отделов и служб. Нам повезло, что они находились близко друг к другу, потому что телефонная система была очень простой, и бóльшую часть времени мы общались, перекрикивая друг друга. Если кто-то хотел поговорить с Херефордом, где оборону держали заместитель командира и эскадрон «G», он шел на пункт спутниковой связи, где была прямая связь с базой.

Позади столов, на стенах ангара висели огромные карты Ирака и Кувейта, груды картонных коробок с сотнями их уменьшенных копий, отпечатанных на бумаге или шелке, лежали на полу. Они предназначались для выдачи войскам. Шелковые карты нужны были на случай эвакуации, уклонения от попадания в плен или побега. Они не рвались при намокании, как бумажные, и оставались читаемыми даже после того, как их засовывали во влажный карман.

Все спали на походных кроватях — даже командир, который еще не прибыл. Однако вместо того, чтобы спать в ангаре вместе с остальным персоналом штаба, я реквизировал весьма тесную пристройку сбоку от лагерной парикмахерской, размером примерно с кладовку для метел, где я мог хранить свое снаряжение. Ночью для отдыха я перетаскивал свою раскладушку в парикмахерскую. На окнах висела москитная сетка — хотя она редко требовалась из-за холода, — там же стояла раковина с зеркалом, которые идеально подходили для утреннего омовения. Я даже мог бриться, сидя в обтянутом кожей парикмахерском кресле.

Командиру была выделена небольшая комната в одном из зданий за пределами ангара, но остальные сотрудники штаба спали прямо в этом огромном помещении. Наши три боевых эскадрона, «A», «B» и «D», располагались либо в соседних ангарах, либо в палатках. Однако, когда мы только прибыли, эскадрон «А» все еще находился в учебном лагере полка в Объединенных Арабских Эмиратах, будучи последним из четырех эскадронов, проходивших специальный курс переподготовки для боевых действий в пустыне.

Эскадрон «G» оставался в