— Ну, ты, наверное, сгораешь от желания узнать, что вчера случилось, — сказала она, отпив

Миссис Грин вытащила пакетик «Липтона», подержала секунду над чашкой, давая стечь, и выложила на стол, на салфетку. Брук видела, что мать упорно отводит взгляд. Должно быть, дела совсем плохи, испугалась она.

— Когда захочешь, тогда и расскажешь, — неопределенно ответила она с удивившим Брук жестом «мне без разницы».

— Что ж… Боже, я не знаю, с чего начать. Все так запуталось…

— Ну так начни сначала. В последний раз мы с тобой говорили в полдень по вашему времени, ты собиралась надеть платье. Тогда у тебя все было нормально. Так что случилось?

Откинувшись на спинку дивана, Брук положила ногу на край стеклянного кофейного столика.

— Да, примерно с того момента все и пошло не так. Я надела платье, украшения, все-все, и тут позвонила Маргарет.

— Так…

— Произошло недоразумение, меня мерзко подставили, а в результате — увольнение.

— Что?! — Миссис Грин вдруг стала само внимание. С таким выражением лица она выслушивала Брук, когда та приходила из начальной школы и рассказывала, как плохие девочки дразнили ее на перемене.

— Да, меня уволили. Маргарет сказала, что я их подвожу, что в больнице уже не уверены в моем желании делать карьеру…

— ЧТО?!

Брук вздохнула и улыбнулась:

— Ей-богу.

— Не иначе, эта Маргарет с ума сошла! — воскликнула миссис Грин, ударив кулаком по столу.

— Спасибо за поддержку, мам, но я должна признаться, что они по-своему правы. Последние месяцы моя работа не тянула на пятерку с плюсом.

С минуту миссис Грин хранила молчание, словно решая, что сказать. Когда она заговорила, ее голос был ровным и размеренным:

— Ты знаешь, я всегда хорошо относилась к Джулиану. Но не хочу лгать: когда я увидела те фотографии, мне захотелось придушить его собственными руками.

— Что ты сказала? — задохнулась Брук, чувствуя, что попала в ловушку. Она не то чтобы забыла о злосчастных снимках, которые ее муж сравнил со скандальными фотографиями Сиенны и Балтазара, но быстро отогнала мысли о них.

— Прости, дочка, это, конечно, не мое дело, и я дала себе слово помалкивать, но нельзя же делать вид, что ничего не случилось! Тебе необходимо добиться правды!

Брук охватило раздражение.

— Да и так понятно, что у нас с ним множество проблем. Я его в последнее время не узнаю, и дело не только в каких-то снимках папарацци.

Брук взглянула на мать в ожидании ответа, но та молчала.

— В чем дело? — не выдержала Брук. — О чем ты думаешь?

— Значит, ты их еще не видела?

Брук замялась на мгновение.

— Я хочу посмотреть, но не могу себя заставить. Понимаешь, когда я их увижу, все для меня изменится…

Миссис Грин забралась на диван с ногами.

— Детка, я понимаю, о чем ты говоришь, — начала она, взяв дочь за руку. — Поверь, еще как понимаю. Это как стоять на бортике крыши небоскреба, Да? Мне очень тяжело это говорить, но… По-моему, ты должна посмотреть.

Брук повернулась и округлившимися глазами уставилась на мать:

— Мам, да ты что? Ты сама советовала мне не обращать внимания на сплетни и клевету! Ты напоминала всякий раз, когда я расстраивалась из-за прочитанного, что девяносто девять процентов того, что пишут в таблоидах, — ложь и передернутые факты!

— Журнал лежит на моей прикроватной тумбочке.

— Где?! — заорала Брук, передернувшись от противного звука собственного голоса, в котором смешивались шок и паника. — И давно ты подписалась на «Ласт найт»? Мне казалось, тебе приносят только журналы по домоводству!

— Подписалась, когда вы с Джулианом стали регулярно появляться на его страницах, — тихо ответила мать. — Было интересно, и мне хотелось знать, о чем идет речь, когда все вокруг что-то обсуждают.

Брук невесело рассмеялась:

— Ну и разве ты теперь не рада? Это же настоящий кладезь полезной информации!

— Мне тебя очень жалко, но лучше тебе посмотреть снимки. Я подожду здесь. Иди.

Увидев гримасу боли на лице матери, Брук вскочила с дивана, стараясь не обращать внимания на охвативший ее страх и опасения, и пошла в спальню. Из столовой в комнату матери она шла, казалось, целую вечность. Наконец Брук опустилась на краешек кровати. С обложки журнала на нее смотрели смеющиеся лица Джастина Тимберлейка и Джессики Бигл, разделенные длинной зигзагообразной трещиной. Сверху красовалось «Вот и все!», выведенное ярко-красной краской.

Немного успокоившись, что сенсация семьи Олтер не потянула на обложку, Брук открыла содержание, чтобы просмотреть заголовки, но в этом не было необходимости. Чуть ли не всю страницу занимало фото Джулиана, сидевшего за столиком во дворе «Шато Мармон». Находившуюся рядом с ним девицу почти скрывали листья огромной пальмы в горшке, виден был только профиль — она тянулась к Джулиану, наклонив голову и приоткрыв рот, как для поцелуя. Джулиан с пивом в руке сверкал улыбкой, демонстрируя девице свои ямочки. Брук ощутила приступ дурноты, но тут ее как холодной водой окатило: подобные журналы никогда не печатают самые пикантные снимки на странице с содержанием, стало быть, худшее впереди.

Глубоко вздохнув, она открыла восемнадцатую страницу. Те, кто утверждает, что ужасные новости требуют некоторого времени для осознания, явно никогда не сталкивались с фоторепортажами на журнальных разворотах о собственных мужьях, соблазняющих других женщин. Брук все поняла сразу. Она мгновенно догадалась, что перед ней другая версия первого снимка: Джулиан слушает, как девица что-то шепчет ему на ухо. На снимке указывалось время 23.38. Следующая фотография с неоново-красным 00.22 показывала, как он хохочет, запрокинув голову, а девица упирается ладонью ему в грудь. Неужели она игриво отталкивает его или просто нашла предлог к нему прикоснуться? Последняя фотография на левой странице была еще хуже: девица прильнула к Джулиану, допивая розовое шампанское, а рука Джулиана находилась уже у нее под платьем (пиво он, кстати, так на столик и не поста вил). По изгибу запястья можно было с уверенностью сказать, что он всего-навсего держит ее за зад, но нельзя было отрицать, что руку он просунул далеко — половина предплечья совершенно скрылась под платьем. Лукаво улыбаясь — как Брук любила эту улыбку! — Джулиан подмигивал девице, а та с обожанием таращила на него большие карие глаза. Этот снимок был сделан в 01.03.

А затем шел гвоздь программы — предмет особой гордости «Ласт найт». На правой странице редакция разместила снимок без полей, размером с биллборд, сделанный, согласно надписи, в 06.18. Девица все в том же дешевом синем платье выходила из бунгало у бассейна «Шато Мармон» с растрепанными, сбившимися волосами — обычно так выглядят по утрам после бурной ночи. Клатч она прижимала к груди, словно защищаясь от фотовспышек, но, помимо шока, на ее лице проступало что-то еще. Гордость? Сознание достигнутой цели? В любом случае на стыд это ничуть не походило.