21 июня в штабе корпуса находился член военного совета округа (корпусной комиссар П. А. Диброва. – В. К.), который через начальника штаба приказал отобрать боеприпасы. Я запросил штаб армии относительно письменного распоряжения по этому вопросу, но ответа не получил.

1952 год».

Не только в ПрибОВО действительно отдавались устные приказы о приведении в боевую готовность. Но притом, что выдвижение на рубежи обороны шло более-менее чётко, самим командованием округа также давались и «странные приказы» насчёт боеприпасов и т. п. Вот что показал по ПрибОВО:

«Полковник С. М. Фирсов (бывший начальник инженерных войск 11-й армии). 20 июня начальники отделов и управлений армии были собраны у начальника штаба генерал-майора И. П. Шлемина, который объявил о выходе в ночь на командный пункт. Нас предупредили, что это мероприятие проводится в учебных целях.

Привести инженерные части в боевую готовность не разрешили. Тем не менее командование не возражало против минирования участков на государственной границе при условии, если я сам буду нести ответственность за эти действия. Начал работу. Однако на следующий день (21 июня. – О. К.) меня вызвали к начальнику штаба армии, где ознакомили с телеграммой из округа. „Командующий войсками округа, – указывалось в ней, – обращает внимание командующего 11-й армией на самовольные действия начальника инженерных войск армии подполковника Фирсова, выразившегося в снятии с оборонительных работ двух сапёрных батальонов и в постановке им задачи по проведению минирования на границе. Командующий округом объявляет подполковнику Фирсову выговор и приказывает батальоны вернуть, а работы по минированию не проводить”.

8 октября 1955 года».

Как видите, и в ПрибОВО вместо того, чтобы ориентировать командиров на то, что дело идёт к войне (просто предупредив о «неразглашении»), их армейские начальники в штабах армий настраивали подчинённых именно на «учения». (Почему Кузнецов запрещал минирование на границе, поговорим в следующей главе).

Другие ответы генералов на вопрос о выводе «в районы, предусмотренные планом прикрытия», или «согласно прилагаемой карте» ещё более интересные. Продолжим с ПрибОВО, где процветала «личная инициатива» командующего войсками округа Ф. И. Кузнецова.

«Генерал-лейтенант В. И. Морозов (бывший командующий 11-й армии). На основании устных распоряжений командующего войсками округа соединения 11-й армии выходили на подготовленный рубеж обороны. Делалось это под видом усовершенствования полевых укреплений.

На границе находилось по одному полку от каждой дивизии, усиленному, как правило, артиллерийским дивизионом. В начале июня была произведена замена одних полков другими.

В начале июня 1941 года дивизии в своих районах имели развёрнутые командные пункты, на которых постоянно дежурили офицеры.

1952 год».

Слова полковника Фирсова о том, что войска шли на «учения», а не на рубежи обороны в принципе подтверждает и:

«Генерал-лейтенант И. П. Шлемин (бывший начальник штаба 11-й армии). Ни о каком распоряжении о выводе войск на государственную границу не помню. По всей видимости, его не было, так как 28-я и 33-я стрелковые дивизии находились в непосредственной близости от неё, а 5-я – в лагере (в 30–35 км от границы).

Во второй половине июня под предлогом выхода в полевой лагерь в районе Ковно сосредоточилась 23-я стрелковая дивизия из Двинска.

В июне, числа 18–20-го, командиры пограничных частей обратились в штаб армии с просьбой оказать им помощь в борьбе с диверсантами, проникающими на территорию Литвы. В связи с этим было принято решение под видом тактических учений дивизиям занять оборону на своих участках и выдать бойцам на руки боеприпасы которые, однако командующий войсками округа приказал отобрать и сдать на дивизионные склады.

Таким образом, к 20 июня три стрелковые дивизии заняли оборону с задачей прочно удержать занимаемые рубежи в случае нападения противника.

16 мая 1952 года».

Обратите внимание на действия Ф. И. Кузнецова. Он так лихо проявлял «инициативу» в приведении в боевую готовность войск округа, что не только инженерным частям 11-й армии прямо запретил приводить их подразделения в боевую готовность и проводить необходимое минирование, но также и боеприпасы приказывал отобрать у дивизий своих двух армий, 8-й и 11-й, занимавших рубежи обороны.

(Примечание: Всего в западных округах на начало войны было:

в ПрибОВО три «свои» армии: 8-я, 11-я и 27-я (новая) армии;

в ЗапОВО пять армий: 3-я, 4-я, 10-я и 13-я (новая) – «свои», 22-я из Забайкалья и отдельные части 21-й армии из Поволжъя;

в КОВО шесть армий: 5-я, 6-я, 12-я (новая) и 26-я – «свои», 16-я из Забайкальского округа и 19-я из Северо-Кавказского округа;

в Одесском ВО всего одна армия – 9-я…)

Непонятно – приграничные дивизии в ПрибОВО не получали, как приграничная дивизия Абрамидзе в КОВО, приказов ГШ от 18–20 июня на отвод этих дивизий на их рубежи обороны и на приведение в боевую готовность, или ответы об этом приказе для ПрибОВО пока недоступны? Судя по представленным ответам, они это делали сами, после общения с теми же пограничниками, а Кузнецов как раз и пытался разоружить эти дивизии – сорвать эту самую боевую готовность. И то же самое проделывал и «член военного совета округа». А командующий 8-й армией Собеннников показал: «В ночь на 22 июня я лично получил приказ от начальника штаба округа генерал-лейтенанта П. С. Кленова отвести войска от границы». Но отводили эти войска не на рубежи обороны.

Но так «инициативу» по приведению в боевую готовность не проявляют. Тот же Захаров в ОдВО не отбирал боеприпасы у войск, да и в КОВО этого не делали.

Подобное выделывал Павлов в ЗапОВО, когда истребительным авиационным полкам дали приказ слить топливо и снять вооружение и боеприпасы с самолётов. А тот же Коробков даже пытался арестовать начальника погранотряда в Бресте за «паникерство» (об этом более подробно пишет историк А. Мартиросян).

Но были в ПрибОВО и такие дивизии:

«Генерал-майор И. И. Фадеев (бывший командир 10 стрелковой дивизии 8-й армии). 19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Николаева о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли ДЗОТы и огневые позиции артиллерии. С рассветом [20 июня] командиры полков, батальонов и рот на местности уточнили боевые задачи согласно разработанному плану и довели их до командиров взводов и отделений.

В целях сокрытия проводимых на границе мероприятий производились обычные оборонные работы, а часть личного состава маскировалась внутри оборонительных сооружений, находясь в полной боевой готовности.