Потом до него донесся голос графини:

– На, выпей вот это. Доктор Вагнер велел тебе побольше пить.

Трон открыл глаза.

– Доктор Вагнер?

У него было такое ощущение, будто каждое произнесенное им слово – это кусочек льда, который необходимо вытолкнуть изо рта.

– Доктор Вагнер – врач, который тебя пользует. Он перебинтовывал твои сломанные ребра. И еще он занимался твоей ключицей и рукой.

Трон ощупал левую руку – она была перевязана.

– Кость цела?

– Да. Тебе повезло. Тем не менее ты потерял много крови. Доктор Вагнер утром осмотрел твою руку и перевязал ее. Вечером он снова заглянет к тебе.

– Никакого доктора Вагнера я не знаю. Почему не вызвали доктора Манена?

– Да, я знаю, что доктор Манен твой лечащий врач. Но доктора Вагнера нам порекомендовали. Ну, я не стала возражать…

– Порекомендовали? Кто? Ничего не понимаю!

– Доктор Вагнер явился ко мне с письмом. – Графиня улыбнулась. – Письмо было адресовано лично мне.

– Адресовано лично тебе?

Графиня загадочно улыбнулась.

– Да, мне лично. С искренним изъявлением желания продолжить и укрепить знакомство.

– Скажи мне, пожалуйста, наконец, о чем идет речь? Кто это пишет адресованные тебе лично письма и посылает к нам врача?

– Твоя обворожительная партнерша на балу. Ты еще о ней не забыл?

Трон внезапно сел на постели. Его перебинтованные ребра ответили на это резкой болью, и он вновь упал на подушки.

– Ты говоришь об императрице?

Графиня кивнула.

– Я говорю о Елизавете Австрийской. Она принимает в тебе большое участие. И это она настояла на том, чтобы тебя лечил ее лейб-медик.

Трон недоверчиво улыбнулся.

– Разве такое могло нам присниться?

Графиня пожала плечами.

– Мы в былые времена были непосредственно связаны с домом Габсбургов. Что-то в этом роде я сказала, между прочим, и графине Мочению. Она признала, что я права, хотя и не смогла скрыть своей зависти при упоминании о том, что Троны Габсбургам – не чужаки.

Трон зевнул.

– Как долго я спал?

– Довольно долго. С неделю. У тебя была высокая температура. Когда ты просыпался, ты бредил Никого не узнавал и не знал даже, кто ты сам такой. Мы все о тебе очень беспокоились.

– Кто это «мы все»?

– Алессандро, Шпаур, императрица и твой друг Сиври. – Графиня бросила взгляд на часы с репетиром, лежавшие на ночном столике.

– Между прочим, к тебе сейчас придут с визитом.

– Кто это будет?

Графиня улыбнулась.

– Княгиня ди Монтальчино. Она каждый день навещает тебя дважды. Утром в десять и днем в четыре.

– Дважды в день?

Графиня кивнула.

– И всегда проводит у твоей постели много времени. Алессандро просто сам не свой, когда она здесь. Он в ее присутствии совершенно теряет голову. Вчера начал сервировать стол в обратном порядке Представляешь себе? Чтобы Алессандро положил на блюдо сперва отбивную, а только потом гарнир?

– Как? Княгиня оставалась у нас на обед?

– И вчера, и позавчера. Причем с Алессандро она разговаривает в таком тоне, будто он член нашей семьи.

– Никакого доктора Вагнера я не знаю. Почему не вызвали доктора Манена?

– Да, я знаю, что доктор Манен твой лечащей врач. Но доктора Вагнера нам порекомендовали. Ну, я не стала возражать…

– Порекомендовали? Кто? Ничего не понимаю!

– Доктор Вагнер явился ко мне с письмом – Графиня улыбнулась. – Письмо было адресовано лично мне.

– Адресовано лично тебе?

Графиня загадочно улыбнулась.

– Да, мне лично. С искренним изъявлением желания продолжить и укрепить знакомство.

– Скажи мне, пожалуйста, наконец, о чем идет речь? Кто это пишет адресованные тебе лично письма и посылает к нам врача?

– Твоя обворожительная партнерша на балу. Ты еще о ней не забыл?

Трон внезапно сел на постели. Его перебинтованные ребра ответили на это резкой болью, и он вновь упал на подушки.

– Ты говоришь об императрице?

Графиня кивнула.

– Я говорю о Елизавете Австрийской. Она принимает в тебе большое участие. И это она настояла на том, чтобы тебя лечил ее лейб-медик.

Трон недоверчиво улыбнулся.

– Разве такое могло нам присниться?

Графиня пожала плечами.

– Мы в былые времена были непосредственно связаны с домом Габсбургов. Что-то в этом роде я сказала, между прочим, и графине Мочениго. Она признала, что я права, хотя и не смогла скрыть своей зависти при упоминании о том, что Троны Габсбургам – не чужаки.

Трон зевнул:

– Как долго я спал?

– Довольно долго. С неделю. У тебя была высокая температура. Когда ты просыпался, ты бредил. Никого не узнавал и не знал даже, кто ты сам такой Мы все о тебе очень беспокоились.

– Кто это «мы все»?

– Алессандро, Шпаур, императрица и твой друг Сиври. – Графиня бросила взгляд на часы с репетиром, лежавшие на ночном столике.

– Между прочим, к тебе сейчас придут с визитом.

– Кто это будет?

Графиня улыбнулась.

– Княгиня ди Монтальчино. Она каждый день навещает тебя дважды. Утром в десять и днем в четыре.

– Дважды в день?

Графиня кивнула.

– И всегда проводит у твоей постели много времени. Алессандро просто сам не свой, когда она здесь. Он в ее присутствии совершенно теряет голову. Вчера начал сервировать стол в обратном порядке. Представляешь себе? Чтобы Алессандро положил на блюдо сперва отбивную, а только потом гарнир?

– Как? Княгиня оставалась у нас на обед?

– И вчера, и позавчера. Причем с Алессандро она разговаривает в таком тоне, будто он член нашей семьи.

– А он и есть член нашей семьи. Ты ведь сама с ним так разговариваешь.

– Да, но не тогда, когда он подает на стол, а у нас гости. Но, допускаю, я в этом отношении старомодна А княгиня заводит с ним во время сервировки стола целые диспуты. Не хватало только, чтобы она пригласила Алессандро сесть рядом.

– А мне это понравилось бы…

– Алессандро это тоже нравится. Стоит ей уйти, как он начинает говорить о ней не переставая. Княгиня то! Княгиня это!.. Как при этом блестят его глаза! Я его таким еще не видела. – Графиня покачала головою – Боже милосердный, ведь ему скоро семьдесят!