Окна домов светились раэноцветными огоньками, но звенящая тишина вокруг и нехорошее предчувствие, будто я уже была здесь- не могу вырваться отсюда, брожу кругами, нарастало. Стало немного жутко от этой молчаливой морозной тишины.

— Странно, ты тоже здесь- раздался позади мягкий женский голос. Обернувшись, я увидела Юлию. Одета она была в обычную одежду, правда, слегка не по сезону- высокие черные лаковые сапоги, тонкое бежевое платье до колена и короткую черную шубку. Снова сон? Но она лишь грустно покачала головой:

— Нет, теперь все по-другому. Совсем…я не чувствую… — она замерла, подойдя ближе. И вдруг ахнула- не может быть!

Испугавшись, я отшатнулась назад. Юлия протянула мне руку, словно пытаясь что-то для себя уяснить. Ее рука коснулась меня, холодная. И тут ее красивое лицо поплыло, искажаясь страхом:

— Нет! Нееет! — закричала она, нависая надо мной — не может быть! Тебе рано! Еще рано! Вернись!

Ее крик звенел в ушах, заставляя морщиться от боли. Свет гирлянд, будто стократ увеличенный, резал глаза….

— Она просыпается — мужской голос неподалеку принадлежал высокому мужчине в белом халате. Противный звук, что казался мне продолжением крика Юлии, исходил от огромного аппарата с монитором рядом со мной. А свет исходил от яркой лампы маленького фонарика, которым мне светили прямо в глаза.

Дмитрий:

Когда мне сказали, что она пришла в себя, я не мог поверить своему счастью…Моя любовь. Мы с Вареником, что настоятельно требовала навещать Элю, в этот момент пили чай в небольшом кафе рядом с фойе клиники, когда к нам ворвался возбуждённый запыхавшийся охранник, которого я с первых дней приставил к палате Эли, чтобы сообщить радостную новость. Вареник попыталась было пойти сама, но, вспомнив наказы врача- не нагружать ноги более часа в день, чтобы не перегружать мышцы т организм в-целом, ведь изнуряющие ежедневные тренировки никто не отменял, я подхватил дочь на руки, кинувшись следом за охранником.

В палате я как идиот гладил руку Эли, боясь, что если отпущу её, то она вновь ускользнет от меня.

— Хорошая мы семейка- хрипло улыбнулась она- то ты в коме, то я.

" Семейка"- от этого слова на душе стало так радостно, что будь у меня крылья- уже посшибал бы все больничные светильники, взлетев от счастья к потолку.

— А вот прям так и вышло, да. Снег, солнце, цветы и дожди — раздался тоненький голосок Вари, что сидела на койке, свесив ноги. Одной рукой Эля гладила ее по волосам.

— Что вышло? — не понял я.

— Ну, год прошёл — как идиоту, почти по буквам объяснил мне ребенок- помнишь предсказание? Я тогда загадала семью, маму.

Мы с Элей переглянулись, и я заметил, как с уголка ее глаза скатилась одинокая слезинка. Я знал, что детей она потеряла. Знала и она- по ее виду я понял, что врачи уже сообщили ей об этом. Нет, я не держал на них зла, наоборот, я не представлял, как скажу ей об этом сам. Мудак, что не смог защитить свою женщину, своих детей. В который раз…

— Я буду тебе самой лучшей мамой на свете- тихо пообещала Эля, сжимая маленькую ладошку. Она перевела взгляд на меня, и я понял, что она этим хотела сказать- все будет хорошо. У нас есть Варя, у нас ещё будут дети. А со всем остальным…Мы справимся, ведь отныне я буду ставить на первое место лишь семью. Только семью.

Эпилог

Дмитрий:

— Папа, папа, смотри, что мы с Ольгой связали Владику- ко мне неслась Варя, гордо демонстрируя крохотные голубые пинетки. Я потрепал дочь по кудрявой макушке, улыбнувшись:

— Очень красиво. Он у нас будет самым модным парнем в городе.

— Ага, а мы еще и шапку такую сделаем, ну, с ушками. Как у зайчика. Тоже голубую. А еще шарфик. Комплект будет — тараторила Варя, провожая меня в гостиную.

Ольга, на ходу поздоровавшись, прошмыгнула на кухню- отношения с ней у меня ещё были немного напряжёнными, но я поддался настойчивым Элиным просьбам вернуть Варину крестную обратно. Ольга расплакалась, извинившись перед Элей, признав, что считала её лишь охотницей за моим состоянием, умело маскирующейся под милую девочку. Честно сказать, я готов был купить Ольге домик где-то на побережье Черного моря, как она всегда мечтала, но Эля очень просила оставить её. Да и в Ольгиных глазах я увидел нечто, отдаленно напоминающее надежду. Так что теперь она снова работала (хотя, как, работал — счёт в банке, что я ей открыл, позволил бы ей не работать всю жизнь, да и у нас персонала хватало, так что обязанности ее были весьма размытыми, просто и Варя к ней прикипела, и Эля каким-то образом сдружилась, забыв прежнее) у нас.

Ах, да. Еще Эмиль — Виталий. Спросив разрешения навещать внука, он пару раз приезжал. Вот с ним, как раз, у Эли не ладилось. Отчего? Черт его знает. Видно, не могла постить ни предательства матери, ни того, что отцом он себя ощутил уже тогда, когда его дочь сама стала матерью. Даже во время его визитов Эля сухо здоровалась, оставляя меня с дочерью, сыном и новоиспеченным тестем в гостиной, и уходила то к себе наверх, то — к Ольге.

Свадьбу мы сыграли скромную. Весьма скромную. Пригласили всего лишь с пару десятков человек. Среди которых был Тихаев с дочерью и её подругой — стрелы обоюдной ненависти (или чего-то очень на неё похожего) так и летали между ним и этой подругой на протяжении всего вечера, я даже удивился- что же такого сотворила, чтобы вывести из себя эту глыбу? Рыжеволосая подруга Эли, Арина, искренне желала нам счастья, но сама нет-нет, да и нервно поглядывала на телефон, будто ожидая звонка от кого-то очень важного. Ольга, естественно, куда ж мы теперь без неё — то? И небольшая компания знакомых и коллег.

Что касается Бориса….он сел, надолго. Парой звонков нужным людям добился того, чтобы срок свой отбывал он как можно дальше от Москвы. Максимально далеко. Да и выйти ему не светило никогда- тут уже Тихаев свои связи поднапряг. Этот ублюдок своими руками выбрал себе будущее. Впрочем, о