обсуждены, они говорили в своих выступлениях о том, сколь велика была роль съезда как для самой Карелии, так и для всех родственных финских народов, и с каким сочувствием народ Финляндии следит за стремлением Карелии к свободе. Эти речи вызвали всеобщее одобрение. Очень сильное давление на депутатов оказывалось именно со стороны русских, но, несмотря на это, решения съезда принимались только с учётом пользы и будущего Карелии, а по отношению к Финляндии господствовало благодарное настроение. Правда, на съезде не была высказана открыто мысль о том, что Карелия, возможно, в будущем могла бы присоединиться к Финляндии, но это ведь, тем не менее, не означает враждебности. И народ Карелии также нуждается в государственном развитии, чтобы он смог, когда нужно, сделать такой выбор, который лучше приведёт к счастливому окончательному результату. По-моему, он на этот раз сделал выбор правильно.

6) Отношение съезда к Карелии

Осенью 1919 года представители карельских волостей избрали Временный комитет для того, чтобы он занимался делами района[1101]. Несмотря на трудности, ему удалось довольно хорошо многое организовать, и удовлетворение было всеобщим. Однако комитет в то же время понимал, что для деятельности местной власти нужно создать более надёжную основу, чем та, которая была. Поэтому начали выбирать представителей на съезд депутатов провинции, созываемый в Ухте. Выборы были равные и тайные, и в них имел право принять участие каждый карельский мужчина или каждая женщина, достигшие 18-ти лет. Стало быть, от каждой волости демократическим путём выбирали самых способных мужчин для того, чтобы принимать решения о делах Карелии. Таким образом, этот съезд представлял весь народ Карелии, и народ верил в этих избранных им доверенных лиц. Это осознавали также и депутаты. За редкими исключениями они вели себя достойно и разумно. Там принимали решения, учитывая исключительно настоящее и будущее народа Карелии. Здесь слышалось настоящее биение сердец народа Карелии. Все были равными, сословных и классовых различий не было, как их нет и в самой Карелии. Депутаты знали, кого они представляли. Во время съезда старались поддерживать, насколько было возможно, тесную связь с разными волостями. Поступали сведения из различных волостей, и во избежание ложной информации от лица съезда распространялись по Карелии печатные издания со сведениями о том, как на нём идут дела. Сразу же, как получали хорошие сведения, начинали кричать «ура» Карелии.

Иногда вновь начинала звучать какая-нибудь карельская песня, чаще всего по вечерам, когда съезд завершал работу.

Сами решения [съезда. – Примеч. авт.] принимались исключительно во имя жизни и будущего Карелии. При их принятии не руководствовались старыми непрактичными и вредными для всего народа принципами, но также и не придерживались крайнего свободомыслия. Бросая беглый взгляд на принятые решения, замечаешь, как всё же эти депутаты, из которых почти ни один не получил школьного образования, смогли выработать направление для будущего в сравнительно демократических рамках. Давайте подумаем только о следующих решениях: решение о государственном положении Карелии; организация нового правительства, в котором значительным является взаимодействие между различными волостями; такая организация земельного и лесного вопросов, при которой принимались бы во внимание как государственные, так и волостные и частные интересы; торговая деятельность целиком на кооперативной основе; демократизация жизни церкви; создание в Карелии своей епархии и сближение с Выборгской или Финляндской греко-католической епархией[1102], а также полная свобода совести; обязательное школьное образование, обучение на родном языке и усиление свободной просветительской работы; планы об организации страховых компаний, транспортных средств и здравоохранения; мероприятия для развития земледелия; применение финских законов в суде и модернизация волостного делопроизводства.

Возможно, эти решения и не имели сколь-нибудь серьёзного значения для большого мира. Но для Карелии они всё-таки значили много. Это можно сказать ещё и с бóльшим основанием, когда поймём, в каких обстоятельствах принимались эти решения. Съезд начал свою работу в надежде и страхе, но всё же был непоколебим в том убеждении, что он делал свою работу в карельском духе на благо себя и будущих поколений. Он завершился первого апреля, продлившись десять дней.

Торжества в честь съезда[1103]

Съезд длился целую неделю, однако осталось ещё несколько дел, которые нужно было перенести на начало следующей недели, поскольку их не успели рассмотреть. В пришедшееся между ними воскресенье внезапно решили устроить праздник. Автор этих строк планировал отправиться в обратный путь вечером в субботу, но незаконченная бумажная работа и упомянутый праздник отодвинули мой отъезд на вечер воскресенья. Из-за этой спешки к концу моего пребывания я не догадался зафиксировать в памяти программу праздника, но, как бы то ни было, она была насыщенной. На торжестве произносили речи, во всяком случае, следующие люди: Ю. Лесонен[1104], А. и В. Кейняс[1105], П. Конту[1106] и Х. Синикиви[1107]. Стихи читали В. Кейняс и А. Виерма, последний – своего сочинения. В программе было примерно двадцать номеров. Комнаты были набиты битком. Среди присутствующих было много местных женщин. Было также довольно много большевистских солдат, среди которых и несколько карел из нижних волостей[1108]. Собрание было интересным, и, судя по тому, что я слышал, произвело большое впечатление и на посторонних. И это было совсем не удивительно, потому что сильно бились свои карельские волны, и в них был стук своих сердец, чувство родины – больше, чем когда-либо раньше на народных праздниках. К моей досаде мне нужно было уезжать посреди праздника, но я уезжал радостным. Я ликовал в глубине души от всего того, что видел и испытал во время истекшей недели. Человек лишь раз в жизни проживает великий момент, и счастлив тот, кто хотя бы немного смог на него повлиять и участвовать в созидании истории, – истории деяний, которые, как мы верили, принесут много хорошего, и которые, невзирая на заморозки, останутся как основы свободы Карелии.

Возвращение

Лошадь комитета ожидала путников во дворе. Туда пришли также несколько большевистских командиров, среди них и Сонников, с которым на протяжении последней недели мы часто противостояли друг другу. Подошли пожать руку отъезжающему, и Сонников сказал: «Ты, брат, очень бойкий мужик, да только недостаточно стоишь за бедный народ». Отъезжающий ответил: «Я всегда думал только об интересах всего народа Карелии, а вы русские нас карел всегда обманывали, поэтому и теперь мы не можем вам доверять».

[…]

Я думал, что сразу засну в санях, но сон не шёл. Прошлая неделя потребовала многих усилий, когда ночами продолжали дневную работу в двойном объёме, – но усталости не чувствовалось. В моих мыслях проходили прошедшие события, одно значительнее