Джонни снял со спинки стула принесенную им ночную сорочку. Показал ее Неваде.

— Дорогая, если женщина выбрасывает на лужайку ночную сорочку, мужчина может принять этот жест за приглашение.

Невада прищурила от злости глаза, выхватила из рук Джонни свою сорочку и соскочила с кровати. Вцепившись в обернутую вокруг тела простыню, она заявила ему в лицо:

— Что я делаю или не делаю с моим нижним бельем, тебя совершенно не касается. И позволь тебя заверить, что никаких приглашений для тебя не будет. Никогда!

— Тебе же хуже, — сказал Джонни, решив про себя, что Невада была, несомненно, самой хорошенькой, самой желанной женщиной, которая выставляла его из спальни в дождливую ночь.

— Убирайся отсюда к черту.

— Уже иду, — ответил Джонни. — И не жалею об этом. Мне не понравилось бы заниматься с тобой любовью в этой комнате.

Джонни сделал шаг вперед и почти коснулся Невады. Она испуганно отступила. Джонни шагнул еще, взял ее за плечи и заставил приподняться на цыпочки.

— Но я подожду, дорогая. Подожду, пока ты сама придешь ко мне.

— Скорее небо перевернется!

Вспышка молнии осветила сердитое лицо Невады, Джонни усмехнулся. Подождав, пока отгремит гром, он сказал:

— Ты придешь, Невада. Может не сегодня. Может не завтра. Но ты обязательно придешь. А когда это случится, мы будем не спеша любить друг друга до самого рассвета.

— Убирайся сейчас же!

— Есть так много разных способов любви, дорогая. Я хочу всему тебя научить.

— Ты не можешь меня ничему научить, — огрызнулась Невада. — Я все знаю.

— Ну что ты можешь знать? — улыбнулся Джонни.

— Не забывай, что я помолвлена, и Малькольм…

— Ты с ним никогда не спала.

— Это не так. Он… мы…

— И он никогда не будет любить тебя так, как я, Невада.

— Это вранье. Ты все врешь. Ты нарочно…

— Не зли меня, дорогая, а то я не стану ждать. Я возьму тебя прямо здесь и сейчас. — Руки Джонни с плеч Невады поднялись к ее лицу. — А это совсем не то, чего я хочу.

Невада попыталась уклониться, но Джонни не отпускал ее. Он крепко удерживал ее голову в своих смуглых руках и не давал ей отвести взгляд. Он заставил ее заглянуть прямо в его горящие черные глаза.

— Я не хочу брать тебя силой, милая, — произнес Джонни, и его голос был таким же жарким, как и его глаза. — Я хочу, чтобы ты сама отдалась мне.

— Никогда! — едва смогла промолвить Невада.

— Скоро! — прошептал Джонни, поцеловал ее и ушел.

Дождь прекратился на закате. Прохлада продержалась только пару дней, потом палящий летний зной вернулся с прежней яростью. И следующая неделя не принесла никакого облегчения. Ртуть в термометре добралась до стоградусной (По Фаренгейту (около 38 градусов по Цельсию).) отметки, да там и осталась.

Но жар совсем другого рода, более сильный, сжигал Неваду. Пророческое предсказание Джонни, что однажды она придет к нему, не только приводило ее в ярость, но и пугало.

Невада хотела, чтобы Джонни стало невыносимо скучно в Сент-Луисе, чтобы он уехал. Она хотела, чтобы свадьба состоялась не через шесть месяцев, а прямо сейчас. Она хотела… ничего не хотеть.

Она не пойдет к нему. Не пойдет. И неважно, сколько жарких ночей провела она без сна, борясь со всепоглощающим желанием. Это неважно. Ничего. Если она и чувствовала физическое влечение к Джонни, а не к Малькольму, то только потому, что когда-то была близка с Джонни. Когда Невада станет женой Малькольма, и он будет нежно и ласково удовлетворять ее любовный голод, она никогда не вспомнит о звериной страсти Джонни.

После того как Невада станет счастливой замужней женщиной, мистер Джонни Роулетт может жить в домике для гостей сколько захочет, хоть всю жизнь. Его присутствие больше не будет ничем угрожать ей. Невада будет в безопасности. Все, что надо сделать, так это продержаться еще шесть недель. Только шесть недель. Невада стала считать и отмечать дни, как узник, срок заключения которого подходит к концу.

Но до тех пор, пока она не стала свободной замужней женщиной, яркая сексуальность Джонни представляла для нее постоянную опасность.

Казалось, Джонни был повсюду, куда бы она ни повернулась. Подкарауливал, усмехался, выжидал. Он беззастенчиво флиртовал с ней и немилосердно дразнил. Невада все больше и больше нервничала, и никто, кроме этого дьявола Джонни, не понимал, что с ней творится. Принимая ее состояние за капризы невесты перед свадьбой, все семейство, слуги и друзья были особенно терпеливы с ней и старались ничем не раздражать. Все, кроме Джонни Роулетта.

Джонни видел, что Невада находится на грани срыва, и его это устраивало. Невада продержалась гораздо дольше, чем он предполагал, и он удивлялся ее сильному характеру. Но упорное сопротивление еще больше разжигало в нем страсть. С каждым днем он все больше хотел ее.

А в некоторые моменты ловил себя на мысли, что ревнует ее. Ревность? Он ревнует? Это слово и чувство были незнакомы ему до сих пор. Но Джонни ревновал. Ревновал при мысли, что его страстная Невада скоро станет женой другого мужчины. Не то чтобы Джонни любил ее, конечно нет.

Но, черт возьми, именно он разыскал ее на побережье. Забрал из борделя, одел и воспитал, берег ее. Неужели все эти жертвы только для того, чтобы в итоге она стала женой Малькольма Максвелла? Абсурд.

Невада не хотела идти. Она сказала об этом Малькольму, но он отрицательно покачал головой:

— Дорогая, мы должны пойти на вечер к Ледетам. Ведь Дениза Ледет твоя ближайшая подруга. Она будет разочарована, если мы не появимся.

— Но ведь так жарко, Малькольм. Я…

— Мэри, мы обещали. — Малькольм не заметил, как Невада закатила глаза, и продолжал:

— И мама, и мисс Анабел обещали прийти с нами.

Так Неваде пришлось присутствовать на вечеринке. Такой безжизненной и скучной, что, казалось, она никогда не кончится.

И это все его вина. Джонни. У Невады не было ни минуты передышки. Каждую ночь без исключения Джонни ждал ее там, внизу, в жаре и темноте, призывая, выглядывая, завлекая ее. Огонек сигары в черноте ночи говорил о его постоянном ожидании. Каждую ночь Невада стояла у открытого высокого окна в своей душной спальне и наблюдала за Джонни. Он или слонялся вокруг домика, или сидел, лениво развалясь в белом плетеном кресле, или стоял на маленькой веранде, прислонившись к перилам.

Невада покачала головой, пытаясь стряхнуть видения, посмотрела на свое отражение в зеркале, поправила локон в вечерней прическе. Переведя взгляд на низкий вырез голубого платья из блестящего шелка, Невада подумала, что в данном случае можно надеть украшения. Великолепное ожерелье из бриллиантов и сапфиров, купленное для нее Джонни еще в Лондоне, выглядело бы прекрасно.