Поди, с женьшенем? А и черт с ним! Так Игорю Игоревичу всенепременно привет.

Вашко на прощанье лишь улыбнулся. А что еще ему оставалось делать?

…Оставив загадочную банку в сейфе, Вашко вышел на улицу, сел на троллейбус и долго ехал в известном лишь ему направлении. Когда он шел к красному мрачно-печальному зданию, окруженному стройными серебряными елями, навстречу уже появилась группа людей в строгих темно-синих и черных пиджаках, в безупречно накрахмаленных рубашках. Они шли, не скрывая облегчения от закончившейся тягостной процедуры; переговаривались, тихо смеялись, обменивались новостями…

— Здравствуйте, дорогой Иосиф Петрович! — навстречу Вашко с протянутой рукой шел «дипломат». Вашко ответил на рукопожатие Виктора Петровича, а затем и референта, тенью следовавшего за ним. Светлый чуб Уланова развевался морозным ветерком и придавал безмятежное выражение его напряженно-грустному лицу.

— Вот и похоронили нашего дорогого Ивана Дмитриевича… Нелепая смерть. До сих пор никак не могу поверить. Он не ожидал такого исхода!

— Жаль, очень жаль, — скорбно и торжественно добавил референт.

— Удалось что-нибудь выяснить? — «Дипломат» взял Вашко под руку и неназойливо повел его к выходу.

— Ничего существенного. Одни намеки и полунамеки.

— Отчего он умер? Это тайна?

— Пока не знаю, — Вашко поднял лицо вверх и посмотрел в хмурое небо. — Ясно одно — умер не от болезни, но не все так легко — экспертиза еще не окончена, выводы впереди.

— Да, да, трудная у вас работа. Все время вращаетесь вокруг печальных событий и фактов. Привыкли к смерти?

— А к ней можно привыкнуть? — вопросом на вопрос ответил Вашко и, не получив ответа, долго шел рядом с Виктором Петровичем.

— Вас подвезти? — «Дипломат» распахнул дверь большого черного лимузина. — Мы решили провести скромные, чисто служебные поминки… Не откажетесь присутствовать?

— Почему служебные? — не понял Вашко. — А дочери разве не дали телеграмму?

«Дипломат» поднял глаза на референта.

— Дать-то дали, Иосиф Петрович, а ответа не получили. Адресок у нас не сильно достоверный. Да и хлопот уйма — комиссию организовывали, гроб, венки, все прочее… Одну квартиру опечатать сколько нервов стоило. А документы собрать, — он обреченно махнул рукой.

— Значит, не приехала, — подытожил мысли Вашко. — Странно все это… Придется разбираться. Как фирмачи?

— Фирмачи в порядке! — отозвался «дипломат». — Подыскали другой вариант. А те, что с ним раньше работали, венок привезли от своей конторы, расщедрились на белые лилии. Теперь Олег Сергеевич продолжает эту тему. Договор, уже состоялся, но условия несколько изменились и не в нашу пользу…

— Не понял! — Вашко облокотился о крышу машины. — Конкуренты? В каких они отношениях с первой фирмой?

— Этот вопрос задали и мы, но ответа не получили — знаете, как у них: капиталист капиталисту волк, а кредиты дают. Они не прикрываются нашими словами, а бьют деньгами. Говорят — вы провозгласили человеческий фактор и мы его учитываем! Одна фирма работает с Тушковым, другая — хочет с Улановым. А суть — техника, которую закупаем, одна и та же… Разницы почти нет.

— Намного они различаются в рублях?

— В долларах! В долларах, дорогой наш Иосиф Петрович. Двести тысяч, и все в минус.

— Это много? — поинтересовался Вашко.

— По их понятиям, копейки, но… — вставил слово Уланов.

— Копейки! — неодобрительно отозвался «дипломат». — У нас сейчас и этого не густо, а речь идет о валюте.

Вашко протянул руку Уланову:

— Поздравляю с повышением. — Тот засмущался, но на рукопожатие ответил:

— Не бог весть что…

— Какие ваши годы, Олег Сергеевич! — похлопал его по спине «дипломат». — Наберетесь опыта, служба пойдет…

— Вы тоже на этой должности будете невыездным?

— Отчего? — тот бросил быстрый взгляд на своего начальника.

— Он выездной! Биография чистая — чище не бывает.

— Вы не случайно про биографию? — спросил Вашко. — Имеете в виду происшедшее с Тушковым конца сороковых?

«Дипломат» поднял грустный всепонимающий взгляд:

— Вам приходилось слышать выражение: «Никто не забыт и ничто не забыто?» Оно, к сожалению, относится не только к героям… Извините, нам пора.

— Вы позволите навестить вас еще разок? — Вашко отошел от машины.

— У вас пропуск до конца месяца? Вот и отлично — если буду нужен, приходите. Всегда к вашим услугам.

8. СОРВАННАЯ ПЕЧАТЬ

Телефон в кабинете Лапочкина не отвечал. Вашко наклонился, чтобы расшнуровать ботинок — правый ни с того ни с сего начал жать. Распустив шнурок, он сбросил его и долго шевелил зудящими пальцами. В дверь постучали. Иосиф Петрович задвинул ботинок под стол и принял приличествующее моменту выражение лица.

В кабинет вошел пожилой майор в толстых очках.

— Разрешите?

Вашко собрался встать и поприветствовать эксперта, но, вспомнив о ботинке, не стал этого делать.

— Проходите, садитесь, Станислав Юрьевич! Быстро вы пришли!

— Мне сказали, что надо оказать помощь.

— Да, да… — Вашко извлек из сейфа баночку, полученную от продавца автомагазина, и поставил ее на стол. — Вот это и есть оно! Понимаешь, это не самое главное, но может быть, может быть… Состав содержимого хорошо бы знать. Осилите?

Майор осторожненько двумя пальцами взял банку и принялся, потряхивая, разглядывать на просвет. Жидкость внутри маслянисто плескалась и медленно стекала со стенок.

— Предположительное назначение известно?

— Мазь от радикулита, а там кто ее знает.

— Мазь? — переспросил майор, бросив удивленный взгляд на Вашко. — Вот уж не предполагал, что мазь может быть подобной консистенции — жидковата, однако… Тут что-то другое.

— Дай-то бог. А составчик может представлять интерес. Понимаешь, один умелец с секретной фирмы его приволок, а что там…

— Выяснить можно.

— Как скоро?

— День, два… Заключение писать или приватно?

— Ты правильно понял — суть не в бумажках.

После его ухода Вашко еще раз набрал номер телефона Лапочкина. Он не отзывался.

«Запропостился, сукин сын! — выругался про себя Вашко. — И именно тогда, когда нужен».

Взяв лист бумаги, Вашко принялся огрызком карандаша рисовать таблицу. По горизонтали расположились дни, по вертикали — часы. Все это имело самое непосредственное отношение к Тушкову. В первых квадратах Вашко написал «на работе — во Внешторге». В последнем — «9.00, понедельник» он коряво вывел «проходная». Между ними несколько часов заполнились посещением автомагазина — последняя отметка «18 часов», а дальше пустота.

Он не стал отмечать ничего, что последовало за появлением Тушкова в проходной. От восемнадцати часов пятницы до девяти ноль ноль понедельника располагалась загадочная полоса неведения.

«А как же вторая половина пятницы? — дошло Едруг до Вашко. — Когда он был в магазине… Он что, не работал? Странно!»

Порывшись в кармане, он нашел визитку Уланова. Телефон ответил сразу.

— Олег Сергеевич? Еще раз Вашко… А что, в пятницу у вас был нерабочий день?

— Отчего так! — удивился референт. — Самый что ни на есть рабочий.