Поэтому мы под руку направились к выходу.

— Цель близка, — сказала она, когда мы вышли на улицу.

— Ага, Интересно, что же это будет…

— Забавно. Я так увлеклась самим расследованием, что даже не задумывалась об этом. Что мы найдем? Какое послание мог оставить Иисус человечеству?

— Вообще-то мы еще не знаем, существует ли это послание, — возразил я. — Может, все это лопнет как мыльный пузырь.

— Надеюсь, что нет! — воскликнула Софи. — После всего, что мы уже сделали… Это было бы ужасно!

Я сжал ее руку, и мы пересекли улицу. Стефан увидел нас сквозь стекло маленького кафе, где он сидел, ожидая нашего возвращения. Он придвинул еще один столик к своему и взял для нас два стула.

— Мсье депутат остался в храме? — спросил он, вставая.

— Да, да, садитесь же, мы подождем его вместе. Что ты будешь пить? — спросил я Софи.

— Кофе.

Я заказал два эспрессо. И широко улыбнулся.

— Что с тобой? — удивилась Софи.

— Ничего. Просто я обожаю такие места. Ты не представляешь, как мне всего этого не хватало в Нью-Йорке. В парижских кафе атмосфера поистине уникальная.

— Дамьен, ты настоящий романтик! Тебе понадобилось заехать так далеко, чтобы оценить подобные вещи, — с иронией отозвалась журналистка.

— Наверное. Это немного грустно. Только когда долго чего-то не видишь, понимаешь, насколько это прекрасно.

— То же самое можно сказать и о людях, — добавила Софи, когда официант принес нам две маленькие белые чашечки.

— Хм, знаешь ли, отца я не видел десять лет, но когда вернулся, все равно думал о нем как о подлеце…

Баджи чуть не поперхнулся. Софи сдвинула брови.

— Ты не слишком деликатен, — с упреком сказала она. — И я не уверена, что ты думаешь так, как говоришь.

— Не понял?

— Ты на самом деле думаешь об отце так же, как одиннадцать лет назад?

Я пожал плечами:

— Я о нем вообще не думаю.

— Неужели? Что ж… Попробуй задать себе этот вопрос. Изменились ли за эти одиннадцать лет твои представления о родителях?

— Не знаю…

По правде говоря, я знал. Это приводило меня в ужас, но в глубине души я сознавал, что простил отца. И злился на себя за то, что не могу больше злиться на него.

Сколько страданий он мне принес! И все же… Я надолго умолк. Должно быть, Софи заметила, как я взволнован, и взяла меня за руку под столом.

Франсуа появился в тот момент, когда молчание становилось уже невыносимым.

— Ну вот, — объявил он, встав перед нашим столом, — я выяснил имя человека, купившего Камень в сороковом году.

— Гениально!

— Мы его знаем?

— Не думаю, — возразил Франсуа.

Он вынул из кармана листок бумаги.

— Стюарт Дин, — прочел он. — Американец, хоть это и кажется невероятным.

Я увидел, как у Софи расширились глаза.

— Не может быть! — изумленно воскликнула она.

— Что такое?

— Дамьен! Ты помнишь имя того типа, который пытался взломать мой компьютер из Вашингтона?

— Генеральный секретарь американского «Бильдерберга»?

— Да. Его зовут Виктор Л. Дин! Таких совпадений не бывает!

Я понял сразу. И почувствовал, как у меня заколотилось сердце. Мы подошли к цели вплотную. Тиски сжимались.

— Подождите, — умерил наш пыл Франсуа, — в Америке есть много людей с фамилией Дин… Почему бы тогда не Джеймс Дин?[53]

— Ага. Но все-таки это поразительное совпадение. Хотя вы правы, — признала Софи. — Надо уточнить, есть ли между этими двумя людьми какая-то связь.

— Я что, не могу выпить кофе? — обиженно спросил Франсуа, по-прежнему стоя у стола.

— Выпьете позже! — решительно сказала Софи, поднимаясь с места.

Мой депутат разинул рот. Я фыркнул. Стефан также не удержался от улыбки и двинулся впереди нас к «Шафрану». Наверное, он никогда не видел, чтобы с Франсуа обошлись так бесцеремонно, как умела делать только Софи, и это позабавило его не меньше, чем меня.

— Вот что я вам предлагаю, — объяснила Софи, усаживаясь на заднее сиденье машины. — Вы пойдете в интернет-кафе и выясните все про обоих Динов, а я помчусь к Жаклин, чтобы показать ей заметки и наброски, переданные нам священником.

— Как скажете, шеф! — покорно произнес я.

Через полчаса мы высадили Софи у дома Жаклин, а сами отправились в интернет-кафе на авеню Фридланд. Похоже, Франсуа никогда не заглядывал в такие места, и ему было слегка не по себе.

Мы уселись перед компьютером. Я ввел пароль, данный мне служителем при входе, и на экране монитора появилась заставка Windows. Я щелкнул по кнопке навигатора Интернета, открыл страницу поиска и набрал ключевые слова. Мы с Франсуа жались друг к другу, не сводя глаз с экрана, а Баджи топтался у нас за спиной.

Результаты поиска высветились на экране. Я пролистал несколько страниц, быстро читая заголовки сайтов. Внезапно я остановился, потом кликнул мышкой по ссылке. Биография Виктора Л. Дина, нашего пресловутого посла.

Текст постепенно возникал перед нашими глазами, сбоку появилась превосходная фотография пятидесятилетнего мужчины с фальшивой улыбкой. Франсуа стал шепотом читать биографию, О «Бильдерберге» ни одного упоминания. Зато в первом же абзаце мы нашли то, что искали: «…сын Стюарта Дина, занимавшего дипломатический пост в Париже в период между 1932-м и 1940годом».

— Вот! — вскричал я и ударил кулаком по столу, чем сразу привлек к нам внимание других пользователей Интернета.

— Дубина! — яростно прошипел Франсуа.

Я схватил свой мобильник и стал поспешно набирать номер Софи.

— Алло? — ответила она.

— Мы нашли. Стюарт — отец Виктора, если ты понимаешь, о чем я.

— Я была уверена!

— Камень у «Бильдерберга», — произнес я по слогам, словно пытаясь убедить самого себя.

— Это означает, что оба элемента головоломки во вражеские руках, — вздохнула Софи.

— Зашифрованное послание Иисуса и Йорденский камень, позволяющий его расшифровать.

— Есть два варианта, — отозвалась Софи. — Либо одна организация владеет обоими элементами головоломки, и в этом случае нам ничего не светит.

— Либо каждая из организаций обладает только одним элементом. «Бильдерберг» имеет Камень, «Акта Фидеи» — текст.

— В этом случае ни одна из них ничего расшифровать не может, — заключила Софи.