Костюм и обувь пришлись впору. Как будто в магазине их подбирал.

В кармане пиджака нашлась связка из двух ключей. И пропуск, выписанный на имя Николаева Игоря Ивановича. С портретом на фотографии, овалом лица и прической напоминающим лицо полковника.

Очень хорошо, что напоминающим… И что есть ключи.

Уже в совершенно штатском виде полковник покинул палату. Прошел по пустому коридору. Вдоль закрытых и, как он догадался еще раньше, пустых палат. На этом этаже, а возможно, и во всем здании, он был единственным пациентом. И медсестры и врачи приходили только к нему.

Остановился перед дверью, ведущей на лестницу.

Сунул один из ключей в замочную скважину. Мимо! Сунул другой. Ключ провернулся в замке. Дверь открылась.

На лестнице было темно. Только с первого этажа тускло пробивался свет и слышался приглушенный звук работающего приемника или магнитофона.

Там, на первом этаже, не спали. На вахте не спали.

Полковник спустился на два этажа и прислушался. Сквозь музыку пробивались голоса разговаривающих людей. Два голоса. Два мужских голоса. Прерываемых смехом.

Если они смеются, то в ближайшее время не уснут…

Проход через первый этаж был для беглеца самым опасным этапом побега. Той, ведущей к входной двери, вахты миновать он не мог. Окна на лестничных площадках и в коридорах были забраны в решетки или снабжены сигнализацией. Выбить стекла так, чтобы не поднять тревогу, было невозможно.

И ждать дольше было невозможно. Скоро рассвет. И тогда они уж точно не уснут.

Остается идти внаглую. И если что, принимать бой.

Теперь, преодолев большую часть пути, отступать поздно. Если они задержат его здесь, то все дело пойдет насмарку. И его переведут из этой больничной палаты в хорошо охраняемую тюрьму. Откуда не сбежишь.

Этот последний отрезок он должен преодолеть, чего бы это ни стоило!

Полковник поправил волосы, надел на лицо озабоченное выражение и сделал шаг вниз. И еще один шаг. И еще…

Показалась освещенная будка вахты. Железный турникет, перекрывающий подходы к двери. Лампа дневного света, освещающая лица проходящих мимо будки людей…

Теперь тормозить нельзя. Теперь нужно идти быстро и уверенно. Очень уверенно. Чтобы ни тени сомнения на лице.

Полковник сбежал вниз и, минуя открытые окна вахты, прошел к турникету.

— Открывай! — крикнул он. — Быстрее. Из окошка высунулась голова:

— Чего тебе?

— Открывай, говорю! Ко мне сейчас машина должна подъехать.

— К кому — к тебе? Ты кто?

— Николаев с четвертого этажа, — крикнул полковник, разворачивая и показывая издалека чужое удостоверение.

— Есть у нас Николаев? — спросил один из мужчин в будке. — Посмотри список.

— Как фамилия?

— Николаев.

— А инициалы?

— Игорь Иванович!

— И. И. инициалы.

— Сейчас, сейчас. Есть Николаев И. И.

— Проходи.

Полковник прокрутил снятый со стопоров турникет.

Из будки вышел, перебирая в руке ключи, охранник.

— И чего в такую рань встречать?

— Пакет встречать.

— Делать вам нечего в три часа утра. Подошел к турникету.

— Ты долго будешь? Или сразу обратно?

— Сразу обратно.

— Тогда сам открывай.

Потянул полковнику ключ. И тут же отдернул руку.

— Погоди, погоди. Что-то лицо мне твое незнакомо. Ну-ка дай еще раз пропуск.

— Ну так, конечно, незнакомо! Я же только сегодня пришел. Утром. Вот ты меня и не помнишь, — попробовал выкрутиться полковник.

— Утром?

— Ну да. Вы еще меня в списке искали.

— Мы?

— Ну да — вы. Ты что, не помнишь?

— Ошибаешься. Не было нас сегодня утром. А ну, покажь пропуск.

Полковник, широко улыбаясь, полез во внутренний карман. За пропуском. Вытащил. Протянул через турникет. Но не далеко. Так, чтобы его нельзя было достать.

— Ну ты чего?

— Да вот он. На, бери.

— Ты мне его ближе дай.

— Чего же я, полезу через ваши загородки? Ты сам подойди.

Охранник приблизился, потянулся через турникет за пропуском.

— Ну вот он. Вот. Держи, — подал пропуск. И, когда охранник коснулся его пальцами, ухватил за рукав и что есть силы дернул на себя.

— Ты что, гад? — заорал тот.

Из будки высунулся его напарник.

Полковник перегнул пойманную руку через трубу парапета, нажал вниз так, что хрустнул сустав.

— А-а! — взревел охранник. — Отпусти! Отпусти!

— Ключ! Ключ давай. Руку сломаю! Сломаю! Даванул еще.

— На! А-а-а! — заорал, затрясся от боли охранник. Протянул другой рукой ключи. — На-а!

От будки, расстегивая кобуру, выбегал его напарник.

— Стой! Отпусти его! Стой!

Полковник выхватил связку и резко толкнул чужую руку от себя. Кричащее тело рухнуло под ноги подбежавшему охраннику. Тот споткнулся, упал.

Полковник прыгнул в пустое пространство между входными дверями. Захлопнул ту, что была сзади него. Стал лихорадочно перебирать ключи, висящие на связке, тыкать их в замочную скважину.

Нет!

Не этот!

Нет!

Не подходит!

Сзади, из вестибюля здания, хлопнул выстрел. Еще один!

Пули, прошивая насквозь внутреннюю деревянную дверь, разбрасывая вокруг щепу, ударились в железо наружной. Рикошетом отскочили в пол.

Сейчас он перемахнет турникет, откроет дверь и… В упор…

Ключ вошел в скважину и легко повернулся в ней. Раз. Второй. Дверь распахнулась!

Полковник выскочил на крыльцо, сбежал по нему и бросился за угол.

— Стой! Гад! — раздался сзади голос. Бухнул выстрел. Еще один.

Полковник бегом пересек дорогу. Нырнул в арку.

Оказался во дворе. Перебежал через него. И выскочил на другую улицу. На совсем другую улицу.

Все. Теперь уже, кажется, все. Совсем все!

Он прошел еще несколько шагов, и в глаза ему ударил резкий, ослепляющий свет автомобильных фар.

Они! Здесь! Они…

Полковник снова перешел с шага на бег.

Быстрей!

Быстрей!

Пересек дорогу и с ходу уперся в бампер припаркованной к тротуару «Волги». Две, с двух сторон, дверцы одновременно распахнулись. Из салона высунулись, крепко поставив на дорогу ноги, два молодых парня. В их руках, черно сверкнув в свете слабых фонарей, мелькнули пистолеты.