Она вырвалась, но не побежала, а осталась стоять.

– Вы не имели права так поступать с ним.

– Здесь я имею право делать все, что захочу.

– Питер, пожалуйста, не будьте так высокомерны. Я знаю, что вы совершили не меньшее преступление, чем он. Если Майкл заслуживает казни за контрабанду, то и вы должны понести равное наказание.

Хотендорф на миг замер. Затем он пристально посмотрел на нее:

– Что тебе известно?

– Все. – Аннелиза заставила себя вдохнуть поглубже, молясь в душе, чтобы не обнаружить охватившего ее безумного страха. Она никогда не представляла, что наступит такой момент в жизни, когда ей потребуется вся ее смелость. Внутренней силой она обладала всегда, а храбрости ей прибавила любовь Майкла. – У меня есть доказательства того, что контрабандный орех поставлялся с этой плантации. Я знаю людей, готовых выступить свидетелями против вас. Достаточно одного моего слова – и вы будете разоблачены.

Аннелиза ждала, что Питер ударит ее или еще как-нибудь выкажет свою ненависть. Она восстала против человека, оказавшего ей честь своим предложением, окружившего ее роскошью, и за этот проступок ей полагалось наказание. Однако реакция мужа оказалась для нее полной неожиданностью. Застывшее побелевшее лицо Хотендорфа отражало глубокое страдание. Чванливость и бахвальство, всегда сквозившие в каждом жесте этого человека, испарялись прямо у нее на глазах.

– Ты хочешь уничтожить меня. Уничтожить ради него.

– Если вы не измените своих намерений, то да. Но я надеюсь, что мы сможем прийти к соглашению.

– Ты забываешь, что находишься в тысячах миль от дома и никому нет дела до тебя. – Питер криво усмехнулся. – Никто даже не знает, жива ты или нет. Я могу убить тебя здесь прямо сейчас, и ни один человек не будет оплакивать твою смерть, так же как никто не станет обвинять меня.

– Я знаю, – согласилась Аннелиза, загораживая рукой живот. – Но я не думаю, что вы сделаете это.

Ее движение не осталось для него незамеченным.

– Черт бы тебя побрал! – прошипел Хотендорф.

– Отпустите его.

– Никогда.

– Позвольте ему уйти – и я буду честно играть роль, которую вы мне отвели. Я готова перед всем миром демонстрировать свою любовь и согласие и нарожаю вам столько наследников, сколько вам будет угодно. Остров расцветет, пышным голландским поместьям не будет числа, и на всех домах будет красоваться ваш герб – герб Хотендорфов.

– Сильно же ты любишь этого негодяя.

– Освободите его!

– Иди домой, Аннелиза.

Она вдруг снова испугалась, но уже не за себя – Питер мог в любую минуту броситься через рощу к хижине и убить совершенно беспомощного Майкла. Однако в следующий миг она поняла, что ей не стоит бояться этого, во всяком случае, сейчас.

Хотендорф с безумным видом огляделся по сторонам.

– Нет, – прошептал он, остановив взгляд на унизанных тяжелыми плодами деревьях. – Это все мое. – Резко повернувшись к морю, он повторил уже громче: – Мое, мое, мое!

Питер жадно вдыхал воздух, пропитанный мускатным ароматом. Только человек, одержимый страстью, мог с такой алчностью оберегать свои владения. Вот почему он выглядел таким опустошенным, узнав, что может стать объектом насмешек и лишиться своего состояния.

– Почему вы делали это? – несмело спросила Аннелиза. – Зачем рисковали огромным богатством ради такой небольшой прибыли?

– Вряд ли ты сможешь это понять, – рассеянно сказал Хотендорф. У него был такой отсутствующий вид, что, казалось, сейчас ей отвечал не он, а какая-то отделившаяся частица его «я». – Ты не можешь знать, что чувствует человек, когда ему постоянно указывают, что он должен делать, не представляешь, что это значит – постоянно находиться под чьим-то контролем, сознавать, что твое благосостояние зависит от безвестных, безликих людей, сидящих за океаном и управляющих тобой из конторы. А знаешь ли ты, что стоит за настоящим успехом? Все думают, что он сам свалился тебе на голову. Люди язвительно шепчутся у тебя за спиной, и их не волнует, что ты добился своего счастья потом и кровью.

– Как я понимаю вас! – Аннелиза даже вздохнула. – Во всяком случае, больше, чем вы думаете.

– Понимаешь? – Питер вдруг обрел прежнее хладнокровие и, похоже, перестал проявлять интерес к разговору. – Если бы ты понимала, то не стала бы так упорствовать. Думаешь, так просто отнять у меня все это? Так они и поверят тебе. Мало ли что болтает женщина. Сила всегда за мужчиной, Аннелиза. Мужчина должен править как король, должен сметать своих врагов и возводить новые укрепления. Никто не может уничтожить мужчину, если он сумеет избежать внутреннего разлада.

Хотендорф гордо поднял голову и, не произнося больше ни слова, направился к дому. Аннелиза, сделав глубокий вдох, двинулась следом за ним.

Из своей комнаты Аннелиза слышала шаги мужа в смежной спальне, но, похоже, он и не собирался заходить к ней. Еще бы! Она посмела угрожать Питеру полным разоблачением, а после этого потребовала освободить человека, похитившего сердце его жены и наставившего ему рога. Не слишком ли много для одного раза? Может, ей следовало сперва доказать, что она способна держать слово?

И тогда впервые за все время замужества она рискнула проникнуть к нему сама, воспользовавшись дверью, соединявшей их комнаты.

Едва увидев ее в дверях, Питер грозно рявкнул на слугу, помогавшего ему переодеваться, и тот опрометью кинулся вон.

– Какая приятная неожиданность! С чем изволили пожаловать?

Аннелиза непроизвольно отметила, что выражение неуверенности бесследно исчезло с лица мужа. Возможно, то была лишь роль, часть некоего одному ему известного плана. Это и к лучшему, подумала она. Если Питер не способен долго прикидываться, то ей притворства достанет… до конца жизни.

– Как вы и предполагали, я вынуждена согласиться с вами и признать ваши преимущества перед тем никчемным бродягой. Если человек не умеет ценить свободу, он все равно не сможет с умом распорядиться ею. Вы превосходите его во всех отношениях.

– Разумеется, это так, тут твоего подтверждения не требуется. Но все равно я не верю, что ты так думаешь, хотя слушать твои сладкозвучные речи мне очень приятно. И уж коль скоро ты пришла сама, может быть, сыграешь роль любящей жены?

Послеполуденное солнце, внезапно заглянув в окна, заполнило комнату ярким светом. Аннелиза принялась неловко отстегивать воротник, зная, что беспощадные лучи выдают дрожь ее пальцев. Она опустила голову, чтобы скрыть охватившую ее гадливость.

Питер выбросил руку вперед и ухватил ее за подбородок. Его лицо в этот момент сделалось совершенно бескровным.

– И что, для тебя это каждый раз будет вот так? – скрипучим голосом спросил он.