Лора долго молча смотрела на него, потом тихо произнесла:

— Ладно. Отправь Виктора домой отдохнуть.

— Попытаюсь.

Лора наблюдала за тем, как Харальд уходит, ожидая, что тот раздраженно хлопнет дверью. Но когда дверь закрылась с тихим щелчком, она все равно вздрогнула и тут же поняла, что за ней внимательно наблюдает Алекса.

— Думаешь, я что-то упустила? — спросила её Лора.

— Надеюсь, что нет, — ответила Алекса. — Потому что, если ты что-то упустила, то я тем более.

Не совсем понимая, что имела в виду Алекса, Лора кивнула и вернулась к себе в кабинет, села у большой настенной карты города и стала думать о том, что же предпринять дальше.

Это напоминало вскрытие.

Когда Донал вошел в комнату для допросов, он увидел совсем не то, что ожидал. Вместо воплей, скорчившихся тел, покрытых потом и кровью, он разглядел бледное тельце карлика, едва различимое за множеством ярких разноцветных образов, паривших по комнате. Подозреваемый, казалось, находился в коме, лицо его сохраняло непроницаемо-напряженное выражение.

Кюшен же сидел у противоположной стены у маленького столика и манипулировал каким-то сложным оборудованием, которого Доналу раньше никогда не приходилось видеть.

И тем не менее, все это напоминало вивисекцию, но, конечно, скорее ума, или, возможно, души, а не тела. В воздухе висели рамки, окутанные золотистым свечением со следующими надписями:

[образ: школьная прогулка ежедневная]

qlist список: [продолжительность:? 30 мин.

боль: избиение; ещё одно избиение (степень жестокости = 3,2)

выброс адреналина (коэффициент = 5)]

plist [бегство (окружение, вой: аудиоинформация)]

[начало бега (скорость = физич. макс,

попытка [осуществление стратагемы]

успех [ожидание (22), наблюдение (макс.) продолжение]

альтернатива [начало бега (скорость = перемен.) жалость к себе = суб. 1]

]

конец образа]

Донал ничего в этом не понял. Рамки соединялись в упорядоченные структуры, связанные дугами с надписью рунами: «сдерживание-материализация», «диагностический признак» и «заговор».

— О, ради Танатоса!

До Донала вдруг дошло значение мерцающих в воздухе рамок — он вспомнил собственное детство.

Проклятый приют!

Его воспоминания тоже были воспоминаниями заключенного, избиваемого по пути в школу и обратно. Но именно такое отношение к нему в приюте и сделало из Донала настоящего человека.

Кюшен откинулся на спинку кресла и отер пот со лба.

— Извините, лейтенант. Тяжелая работенка. Его очень хорошо подстраховали защитным заклятием.

— Э-э… Вы хотите сказать, что не можете проникнуть в его мысли? — Донал сделал жест в сторону образов, повисших в воздухе. — Разве они не?..

— Да, они часть души Дильвокса.

— Дильвокса?

Кюшен кивнул на связанного карлика.

— Так его зовут.

Глаза Кюшена сверкали, но огонь в них не имел ничего общего с теми письменами, что плавали в воздухе и отражались на роговице его глаз. Он был охотником за знаниями, которые были для него чем-то вроде наркотика.

— Ну, и?.. — Донал оглядел сверкающие рамки. — Вы приблизились к сути его мыслей?

— О нет! — Кюшен удивленно взглянул на Донала. — На это уйдут часы. Здесь вы видите среднеуровневые образцы типичного поведения. Мне придется ввести его в глубокий транс.

Пальцы Кюшена скользили по шкалам и крошечным переключателям. Среди пылающих рамок появились новые сложные геометрические узоры темно-синего и темно зеленого цвета.

— Мы можем отследить мгновенные впечатления и проникнуть сквозь сеть действий его потенциированных мыслей.

— Потенциированных мыслей? — переспросил Донал.

— Да, сохраненных.

В воздухе появлялось все больше и больше рамок. Кюшен ещё раз провел пальцами по своему оборудованию, и на сей раз карлик задвигался. И тут он издал вопль такой жуткой, невыносимой муки, что Донал содрогнулся. Он и не предполагал, что человеческая глотка способна исторгнуть подобное.

Донал открыл было рот, чтобы попросить Кюшена прекратить пытку, но заметил на лице ученого улыбку истинного наслаждения. Своей улыбкой он словно говорил лейтенанту: «Все вы, непосвященные, так реагируете». Донал решил промолчать.

— И это все, на что вы способны? — спросил он. — Причинять боль? Так я могу вызвать ещё большую без ваших приспособлений, просто голыми руками.

— Подождите, подождите, — Кюшен повернул несколько дисков. — Я восстанавливаю его воспоминания трехдневной давности.

На сей раз вой был настолько громкий и душераздирающий, что Доналу пришлось закрыть уши руками, но вопли продолжались, и лейтенант больше не мог выносить этого. Он бросился к двери из комнаты, она распахнулась при его приближении, Донал выскочил в коридор, и она захлопнулась за ним.

Засовы, на которые было наложено специальное заклятие, закрылись сами собой. В коридоре царила гробовая тишина.

— Танатос! — тихо произнес Донал, ни к кому не обращаясь.

Но тут какая-то рябь пробежала по воздуху по самому краю поля зрения лейтенанта. Донал зажмурился, затем снова открыл глаза.

— Проклятие! — пробормотал он, понимая, что должен вернуться в помещение для допросов.

Это ведь мой заключенный.

Без какой-либо особой надобности Донал сунул руку под куртку и достал «магнус». Вытащил магазин, внимательно его проверил, затем вернул на место.

Резким движением Донал схватил дверную ручку и вошел в помещение для допросов.

* * *

Ксалия пребывала в темноте, она проникала сквозь холодные камни, ощущая вертикальные потоки, которые были доступны только её особым органам чувств, таким отличным от человеческих. Она чувствовала нечто подобное «прикосновению» ледяных металлических труб, находящихся на расстоянии нескольких ярдов.

Плотность тела Ксалии в материальных измерениях была близка к нулю. Она поддерживала минимальный объем, необходимый для предотвращения рассеивания. Ксалия как будто шла по лезвию ножа, но опасность, которая ей угрожала, не понятна никому из людей. Стоило ей ещё хоть на йоту выйти из вселенной смертных, и, возможно, она никогда больше не смогла бы вернуться обратно.

Она побывала в «Башне Темного Солнца» и с разрешения Лоры блуждала вверх и вниз по тамошним шахтам, общаясь с некоторыми из заточенных там духов. Башня представляла собой обширное, напоминающее лабиринт древнее строение, но оно бледнело по сравнению с чрезвычайной сложностью структуры и мрачной историей здания Полицейского управления.